Жемчужный узел

— Я же говорил: в качестве извинений.

— Да, но почему именно сюда? До сих пор вы вели себя так, словно «извинения» для вас — это осыпать девушку безделушками и отвести в кофейный дом.

— Вам хочется, чтобы я угостил вас фруктами и пирожными?

— Нет, а вы меняете тему.

Он рассмеялся.

— Мне нравится, как вы меня подлавливаете.

Ни один мужчина из тех, кого Лизавета знала до Нави, ни за что бы так не сказал. Там, в городе, в обществе, все мечтали выглядеть умнее, важнее, образованнее, чем являлись на самом деле. Никто не смеялся над собой — только над другими, украдкой. Всё было сложно и пусто.

— Вы так и не ответили.

— Потому что вы просите меня открыть вам душу.

— О, простите…

— Мне не нравится, что мне и самому этого хочется.

Нет. Нет, ей показалось. Послышалось. Ей точно померещились эти нотки в его глубоком, словно омут, голосе. Он не мог намекать на то, что испытывает к ней какие-то чувства. Она не могла в это не то что поверить — ей строжайше было запрещено даже думать об этом, ведь ей хватило истории с Ладом, который вполне очевидно видел в ней запутавшуюся девчонку или, в крайнем случае, друга…

— Это моё море.

Лизавета хотела переспросить, но побоялась, что интонации выдадут её мысли, а потому лишь бросила на Ярослава вопросительный взгляд.

— Я же морской княжич, помните? Вот это море принадлежит мне, оно — мой дом и моя ответственность. Сюда я прихожу, когда наконец-то покончено со всеми делами, когда я могу больше ни о чём не думать, а просто… быть. Нам ведь довольно редко предоставляется такая роскошь, что скажете?

— Да, — не задумываясь, протянула Лизавета. — Довольно редко.

Она гадала, что Ярослав вкладывает в это своё «быть». Для неё оно означало — не притворяться, не пытаться угодить, не подстраиваться. Хотя совсем недавно она и не задумывалась о том, что делает нечто подобное. Собственная жизнь казалась ей сказкой, а необходимость постоянно прислушиваться к отцу и «гласу рассудка» виделась платой за безопасность, спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. Всё рухнуло, когда Лизавета начала понимать: в Нави, окружённая непониманием, столкнувшаяся со смертью лицом к лицу, оказавшаяся подозреваемой в убийстве, она чувствовала себя в разы более живой.

— Боюсь, нам пора идти.

— Куда? — Лизавета вскинула на Ярослава взгляд, надеясь, что он не заметит в нём скрытой мольбы: «Давайте останемся, давайте повременим».

— Обратно на озеро. Если я верну вас слишком поздно, мне достанется от Лада, — княжич хмыкнул, заметив в глазах Лизаветы понятный скепсис. — Не думайте: статус княжича не отменяет того, что на землях озера Лад — первый господин.

— И что же, он может вас даже выгнать?

— Да, и с удовольствием бы это сделал. Но он понимает, что если прогонит меня сейчас, то в следующий раз к нему явится сам князь — а этот визит будет куда менее приятным.

Слова Ярослава стали пророческими. Стоило Лизавете в сопровождении княжича перешагнуть порог терема, как Лад материализовался рядом — вышел из близлежащей гостиной с таким видом, словно последний час нервно мерил её шагами в ожидании их возвращения.

К чести Лада стоит заметить, что он не приветствовал Лизавету вопросом о том, где она пропадала. Слова эти скорее всего вертелись на его языке, но он сдержался, даже выдавил улыбку.

— А мы вас совсем потеряли — думали, уже за ужин без вас сесть! Вы хоть предупреждайте, когда решаете так надолго пропасть.

Лизавета ощутила укол совести: а ведь и правда, следовало рассказать Ладу о своём плане. Отчего-то она была уверена — он поймёт её желание защитить себя, пускай и таким необычным образом.

Однако возможности поговорить наедине им никак не предоставлялось.

Сначала был совместный ужин, на котором соизволила появиться даже обычно отстранённая Ольга. Мавка взяла на себя обязанности хозяйки: рекомендовала те или иные блюда, поддерживала светскую — а значит, бессмысленную — беседу. Инга всё больше отмалчивалась, и это казалось столь непривычным, что Лизавета подумала: уж не винит ли она себя за случившееся? Ведь будь рядом со Сбыславой Инга, самого страшного могло не произойти.

Лизавета и сама почти ничего не говорила, ни за трапезой, ни позднее в гостиной. Она спряталась за книгой, Инга — последовала её примеру. Лад и вовсе ушёл, сославшись на мнимые дела, а в действительности скорее не желая проводить много времени в компании княжича. Что бы ни говорил последний, а они явно не были дружны.

— Так у вас уже есть догадки, Ваше Высочество? — наконец, Ольга задала единственный вопрос, способный вытащить Лизавету из укрытия книжных строк.

Ярослав помедлил с ответом. Его молчание можно было трактовать по-разному: он то ли не хотел признаваться в провале, то ли не спешил раскрывать все карты. Несмотря на неожиданно откровенный разговор на берегу моря, Лизавета не могла быть уверена в том, что Ярослав доверит ей свои размышления.

— Догадки есть всегда, — всё же протянул он. — Однако это только догадки. Нередко они основаны на так называемом шестом чувстве, а не на фактах, так что я не хотел бы их озвучивать. Я уже делал это, и я ошибался.