Жемчужный узел (СИ)

В двух словах она объяснила свои догадки, и чем больше она говорила, тем сильнее Яр мрачнел. Будто откликаясь, помрачнела и природы: серое облако закрыло солнце, погружая мир в тень. Последние яркие лучи лизнули крыльцо избы неподалёку и спрятались от людей.

— Я не уверена, — повторила Лизавета, уговаривая скорее себя, чем Яра. — Отец, я даже надеюсь, что не права, но…

Договаривать не потребовалось.

— Нам нужно поговорить с Ингой. И лучше сделать это сейчас, пока она не сообразила, что происходит, и не попыталась сбежать.

— Я даже не буду пытаться.

Лизавета вздрогнула. За разговором они не заметили, как дверь избы тихонько открылась. В нескольких шагах от них стояла Инга, и выражение лица её было пугающе серьёзным.

— Она права, — Инга кивнула в сторону Лизаветы, не отводя взгляда от Яра. — Это сделала я. Я убила Славу.

24

Выражение «мёртвая тишина» всегда казалось Лизавете избыточным. Не бывает в мире настолько тихо: всегда откуда-то доносятся голоса, или шелест листвы, или скрип дерева под ногами. Всегда, но только если вам не доводилось оказаться рядом с ошарашенным морским княжичем.

Вокруг Яра всё словно бы замерло. Ветер утих, птицы умолкли, само время ненадолго перестало идти, давая перерыв, необходимы, чтобы осознать услышанное — и то, кто именно произнёс эти ужасные, жестокие в своём спокойствии слова.

— Но зачем? — Лизавета думала, что Яр будет кричать, но он говорил еле слышно.

На лице у него отразилась такая боль, какую ей не доводилось видывать прежде. Неудивительно: впервые чей-то мир рушился прямо у неё на глазах. Лизаветин же мир пошатнулся, но устоял — возможно, потому что часть её уже подозревала подобный исход. Слишком многое указывало на Ингу, если подумать: светлые волосы, белое платье, знакомство со Сбыславой, а теперь ещё и проклятый нож, где бы он ни был. Да даже характер — Лизавета не могла представить, как Ольга в порыве ненависти или страсти хватается за оружие, в то время как образ искажённого лица Инги легко вставал перед мысленным взором.

Странно, что сейчас Инга была настолько сдержанна, почти равнодушна. Она перевела ничего не выражающий взгляд с Яра на Лизавету и обратно, а затем махнула рукой:

— Пойдёмте к реке. Им я задолжала это объяснение больше, чем кому бы то ни было.

Шли молча. Яр не сводил глаз за спины Инги, идущей впереди, но она не пыталась сбежать или ещё как-то схитрить. Лизавета гадала, связано ли это с угрызениями совести: может, сейчас Инга испытала облегчение от того, что наконец может рассказать о случившемся, и потому не видит смысла скрываться? Она надеялась, что скоро узнает точный ответ.

Когда они подошли к воде, русалки уже ждали. Лизавета оглянулась на Яра, недоумевая, как они смогли узнать об этом визите. Тот кивнул, подтверждая догадку — конечно, это он их предупредил.

— Что случилось? — Гордея выглядела недовольной, словно её оторвали от какого-то важного занятия. — Ты ничего толком не объяснил.

Было видно, что ответ дался Яру нелегко. Наверное, он догадывался, что произойдёт, когда он его озвучит, и заранее этого не хотел. Но это был тот ужас и та боль, которых нельзя было избежать.

— Мы нашли убийцу Сбыславы, — он бросил короткий взгляд на Лизавету. — Точнее, Лиза нашла.

На мгновение Гордея просияла. На лицах Рогнеды и Ингрид отразилась целая гамма эмоций, которая в конце концов свелась к облегчению. Они думали, что знание снимет тяжкий груз с их плеч, избавит от мысли о том, что не уберегли, от страха перед неизвестной угрозой.

— Да? И где он?

— Она, — слова Яра сыпались, словно камни в ущелье. — Это Инга.

Всё было так же, как с ним и Лизаветой. Долю секунды выражения лиц русалок не менялись, затем на них промелькнуло недоумение и, наконец, отразилось мучительное осознание: нет, это не ошибка, не ложь, не жестокая шутка. Их подруга, их сестра, пускай и не по крови, убила одну из них.

Ингрид вдруг закричала — страшный, животный вопль вырвался у неё из горла, — и кинулась в сторону Инги. Яр предугадал этот порыв, загородив её собой, перехватив руки Ингрид, готовой, казалось, выцарапать Инге глаза.

— Не мешай! — прорычала она, вырвав запястье и замахнувшись уже на Яра.

Звук пощёчины оборвал её крик.

— Довольно! — Гордея не зря считалась старшей из русалок: она первой взяла себя в руки. — Наказание последует и без тебя, и ты знаешь: оно будет соразмерно совершённому преступлению. Ни к чему марать руки.

Лизавете показалось, что сейчас она плюнет Инге в лицо или под ноги, но Гордея лишь смерила её уничижительным взглядом и вновь посмотрела на Яра.

— Зачем ты её привёл?

— Она хотела объясниться напоследок.

— И мы будем её выслушивать?! — Ингрид обернулась к Гордее. — Какая разница, чего она хотела добиться. Она убила Сбыславу, ребёнка, убила, зная, что та уже пережила…

— Молчи, — прервала её та. — Мы выслушаем её. Не ради неё самой, а ради Сбыславы и себя. Тебе станет легче, когда ты поймёшь, из-за чего всё случилось.