Жена авиатора

Я жестом указала ей на стул, стоящий около окна, а сама села напротив. Деревья, окружавшие наш дом, все еще стояли голые, казалось, что до весны еще целая вечность. И я надеялась, что так оно и будет. Я не смогу видеть, как мир возвращается к жизни, когда со мной нет моего мальчика, чтобы порадоваться весне вместе со мной.

– В чем дело, Бетти?

Она пододвинула ближе свой стул и взяла меня за руку; в изумлении я потянула ее обратно. Она никогда не дотрагивалась до меня раньше; та, которая осыпала моего сына поцелуями, тискала его, никогда даже не пожимала мне руку.

– Пожалуйста, о, пожалуйста, простите меня, миссис Линдберг!

– Простить вас? Простить вас за что?

– За то, что в ту ночь я не была внимательна к нему. Не зашла проверить. Не убедилась, что окна закрыты. За то…

– За то, что сказали Реду, что мы будем находиться здесь? Или за то, что сказали это кому-то еще?

– Нет, нет! При чем тут Ред: вы же не думаете, что в этом замешан он или кто-нибудь из Некст Дей Хилл? Миссис Линдберг, ведь полковник не верит, что мы имеем к этому отношение, как же вы можете?

– Потому что я мать Чарли! Потому что я уже не знаю, во что верить! Никто не знал, что мы были здесь в ту ночь, кроме вас, Элси, Олли и слуг из Некст Дей Хилл. Больше никто не знал! Если кто-то планировал это похищение, они никогда не похитили бы его во вторник ночью, потому что раньше мы никогда не приезжали сюда во вторник! – Я дала волю своим самым мрачным подозрениям. – Но вы знали. Вы сказали Реду. Кому еще вы сказали? Кому? – Я начала трясти ее, и она заплакала.

– Никому. Никому! – Но я все трясла ее, добиваясь другого ответа.

– Энн!

Бетти и я отскочили друг от друга. Она с плачем бросилась к двери, когда Чарльз вбежал в комнату в сопровождении одной знакомой мне личности и со свертком в руках, а я повернулась к окну.

– Энн!

Я стояла, все еще тяжело дыша и сжимая кулаки, – мое горе, моя ярость, сдерживаемые так долго, рвались наружу.

– Энн, ты помнишь Джеймса Кондона?

– Мэм, – проговорил Кондон с нелепым кивком, – миссис Линдберг, я очень рад встретиться с вами опять.

– Очень приятно, – проговорила я, отступив на несколько шагов.

В голове еще звучали слова нашего разговора с Бетти. Я посмотрела на Чарльза. Что еще он мне приготовил? Сколько сумасшедших он собрался мне еще привести?

На прошлой неделе он привел какую-то психопатку – женщину в надушенных шарфах на шее и дешевых драгоценностях, которая схватила мою ладонь своей грязной рукой и поведала мне, что мои линии жизни говорят ей о какой-то большой радости, которая ожидает меня совсем скоро. А через два дня он привел медиума, который предложил провести спиритический сеанс в комнате Чарли.

Кондон являлся последним в серии темных личностей и шарлатанов, который любезно согласился стать посредником между «героем нашего времени» и «гнусными похитителями». На прошлой неделе Чарльз привез его сюда для встречи со мной, даже разрешил ему спать в детской и взять с собой одну из игрушек Чарли на случай, если он вдруг лично сможет встретиться с похитителями.

– Энн, помнишь, я говорил тебе этим утром о новой информации. Кондон поместил объявление в местной газете, и что ты думаешь? Они вышли на контакт с ним! Он с ними встречался!

– Это мой патриотический долг, мадам! – Еще один кивок в мою сторону. – Я просто гражданин, честный гражданин. И похитители должны были почувствовать мою искренность, встретившись со мной.

– Энн, сядь, пожалуйста. – Чарльз прерывисто дышал. Я никогда не видела его таким возбужденным; его глаза были расширены, лицо покраснело. – Вот он, прорыв, которого мы искали. Похитители не хотели говорить с толпой, но по какой-то причине захотели говорить с этим человеком.

– Но откуда мы знаем, что это они? После того как твой связной продал письмо с требованием выкупа?

Произошло то, чего так боялся полковник Шварцкопф – тайный связной Чарльза продал газетчикам письмо похитителей с их подлинной подписью. И теперь мы получали кучи писем с этой подписью с тремя дырками. И было невозможно понять, какие из них подлинные, а какие – фальшивки.

– Потому что здесь есть кое-что еще, – тихо проговорил Чарльз.

Он положил коричневый сверток мне на колени, потом осторожно развернул его, и я увидела кусок серой шерстяной фланели. Серой шерстяной пижамы фирмы «Доктор Дентон». Второй размер.

Я поднесла материю к лицу. Зажмурившись, я вдыхала ее запах, запах моего малыша, его мягких волос, яблочный запах его шампуня, мази Викс, которой я растирала его плечики и грудь в тот вечер. Мне так хотелось почувствовать все это, что на мгновение мне это удалось. Но потом я поняла, что это всего лишь мечта. Материя вообще не имела запаха. Только слабый запах сырости, как будто ее недавно стирали.

Прошло уже так много времени, целых две недели. Если Чарли переодели в другую одежду, то они могли выстирать его пижаму…

Я протянула материю Чарльзу и посмотрела на Бетти тяжелым взглядом.

– Это его пижама? Что вы думаете? Мне нужно, чтобы вы говорили мне правду, Бетти.