Жена Берсерка

— Я от своих слов не откажусь. За мной вергельд. А ты пока решай, чего тебе хочется…

А чего мне хотеть, подумала Забава, начиная понемногу задыхаться от рук Харальда. И от его губ.

Потом мыслей и вовсе не осталось. Только и было, что пальцы его, ласкавшие ее между ног — сначала медленно, а потом все быстрей. Другая рука, державшая за плечи — и даже не дававшая повернуться к нему, обнять.

А ей этого хотелось. Только как повернуться, если она между руками Харальда зажата? Под животом рука, на спине рука…

И Забава погладила его мужское копье, уже торчавшее между ее боком и его животом. Харальд издал хриплый звук, проворчав что-то неразборчиво — и вдруг просунул ей руку под ноги, подхватив их снизу. Дернул, заставляя согнуть. Одним толчком поставил ее на коленки. Сам тут же очутился сзади, тоже встав на колени.

Тело его было горячим — как к печке натопленной прислонилась. И копье упиралось жестким колом Забаве в спину.

Она опять прохладная на ощупь, лихорадочно подумал Харальд. Или это ему так казалось?

Он обхватил ее, накрыл ладонью одну из грудей. Ощутил кожей между мозолями затвердевшую бусину соска, отчего по сознанию словно стрельнула медовая дымка. Потянулся второй рукой к завиткам под животом — погладить напоследок.

Там было влажно, скользко.

Мелкие ступни, зажатые между его щиколоток, дрогнули. Харальд животом почувствовал, как Сванхильд прогнулась в поясе. Ягодицы скользнули по основанию его копья…

И он согнулся, заставляя нагнуться и девчонку. Рукой, которой гладил ее между ног, оперся о кровать. Прошептал на ухо, которое было так близко — но пряталось под пологом золотистых волос, свесившихся вниз:

— Значит, все дать? Сванхильд… учись говорить правильные слова. В следующий раз говори — подумаю.

Ей бы сначала научиться хотеть чего-нибудь для себя, мелькнуло у него.

Он вскинулся, прихватив ее растопыренными пальцами за бедра. Чуть отодвинулся — и в этот момент Сванхильд тоже приподнялась, оглянувшись на него через плечо. Изогнулась при этом гибкой ящеркой…

И Харальд увидел, как она беззвучно ахнула, когда ей между ног вошло его мужское копье. Приоткрытые губы дрогнули, спина снова прогнулась — гибким луком, который только начали натягивать.

Не зря это дело скальды называют битвой, подумалось вдруг ему.

Он не спешил. Вышел, ощутил дрожь, бегущую по ее телу изнутри — и снова вонзился в скользкие, шелковые ножны. Сванхильд коротко, судорожно выдохнула, оперлась руками о кровать…

Из главного дома Забава вышла нескоро. Обрадовалась, когда стражники, поджидавшие возле выхода, посмотрели на нее невозмутимо, без ухмылок или косых взглядов — хоть, надо думать, все поняли, зачем муж искал ее посреди белого дня.

Она смущенно спрятала глаза и побежала искать Гудню с Тюрой.

Те нашлись в женском доме, в одной из опочивален. Стояли у приоткрытого окошка, рассматривая какую-то ткань. Увидев ее, они переглянулись. Потом Гудню решительно сказала, захлопывая ставню:

— Это хорошо, что ты пришла за нами сюда. Мы должны с тобой поговорить. Без лишних ушей. Стражники твои только в опочивальню к нам не сунулись — а так везде за тобой ходят…

Забава со вздохом пожала плечами. Отозвалась:

— Говорят — ярл велел.

Гудню кивнула.

— И это правильно. Люди бывают дурные. Вдруг кто захочет навредить ярлу через тебя?

Она помолчала, оглядывая Забаву. Заявила, сдвинув белесые брови:

— Сейчас я хочу поговорить с тобой о том, о чем с дочерями у нас говорят матери. Сванхильд, мужчины живут по-другому. Не так, как мы, женщины. Они заводят себе девок помимо жен. Ты понимаешь меня? Рабынь. Наложниц. Бывает, что и вторых жен. И третьих.

У Забавы вдруг нехорошо екнуло сердце. Она замерла, негромко ответила:

— Понимаю.

Внутри у нее все сжалось. Харальд. Рабыня.

И почему-то сразу вспомнилась Красава.

— Ну, у ярла Харальда ты одна, — поспешно сказала Тюра. И метнула предостерегающий взгляд на Гудню.

Та в ответ еще нахмурилась сильней.

— Она должна знать. Чтобы вести себя правильно, если это вдруг случится. Сванхильд, когда твой муж заведет себе девку, ты не должна показывать ему своего недовольства. Иначе между вами начнутся ссоры. Веди себя тихо, спокойно. Как всегда. А потом приди к нам, и мы научим тебя, как быть. Понимаешь?

Забава помедлила. Спросила:

— А как можно быть?

— По-разному, — объявила Гудню. — Вот, к примеру, у наших мужей есть одна рабыня. Ярл Харальд им подарил. Они ее держат на двоих. Нет, была бы какая-нибудь девка, что хороша в работе — я бы глаза прикрыла. А эта, говорят, только танцевать умеет. Но не как наши мужчины танцуют, а по-другому. Сама из южных краев, и танец оттуда… Мы с Тюрой каждый день посылаем ее в коровник. Навоз убирать, сено таскать. За телятами приглядывать. Вот сейчас ударят морозы — и вряд ли она доживет до следующего лета.

Забава вдруг представила Красаву в коровнике. И тут же одернула себя — на Красаву теперь злиться ни к чему. Ее теперь только жалеть можно.

Потому что у нее самой есть Харальд, а у Красавы тут нет никого.