Жена чудовища (СИ)

Она вернулась к своему экипажу, опять велела кучеру ждать, разрешив сходить в трактир, и отправилась искать стоянку наемных экипажей — возле ярмарочной площади непременно должна быть хоть одна.

Конечно, свой экипаж лучше во всех отношениях, но незачем давать кучеру повод любопытствовать, да и в обители могут узнать герцогский выезд. А так — узнает только колдун, и то если захочет.

По дороге она выяснила, что до Рябиновой обители добираться не более получаса, если не на клячах, конечно. Что ж, она и наняла не совсем кляч, когда нашла эту самую стоянку, а полчаса — это не день пути.

Глава 13. Предсказание

Действительно, до обители доехали быстро. Пожилая монахиня в зеленом указала леди Фан дорогу.

Здесь лучшим пропуском были деньги на нужды обители, врученные прямо на входе, и явная принадлежность посетительницы к благородному сословию. Имя Айдов леди Фан решила без нужды не упоминать.

Как во всех старых монастырях, очаг для ритуального огня располагался во дворе, недалеко от входа, этакий огромный камин с дымоходом, но на улице. Рядом были аккуратно сложены дрова и пучки хвороста, и огонь, конечно, горел — он горел тут всегда. Как полагалось, леди Фан взяла несколько поленьев и положила в огонь.

Никакой приют для бедных не подразумевает роскоши. Конечно — сумрачный полуподвал, несколько комнаток, в каждой нары вдоль стен, на которых лежали соломенные тюфяки, прикрытые серыми, простого полотна простынями, валялись толстые стеганые одеяла. Толстые стены и закрытые мутными толстыми стеклами окна. Прохладно и даже сыро, несмотря на теплый летний день, но никому бы и в голову не пришло в это время года затопить здесь печи. Ни столов, ни скамеек — для еды есть трапезная.

И людей никого, что тоже понятно, приюты при обителях не место для бездельников. Днем здесь всем полагалось заниматься какой-то работой. Всем, кто держался на ногах, конечно.

В одной из комнат леди Фан все же обнаружила спящую молодую женщину, рядом с ней посапывал спеленутый младенец. А в самой дальней комнате она нашла Айнору. Старуха, похоже, эту каморку занимала одна, потому что на нарах лежала только ее постель. Был еще один тюфяк, скатанный — наверное, на нем когда-то и спала девочка, теперь сидящая в клетке в Ниверсолле. И еще здесь был табурет, а над постелью на стене висел большой бубен.

Сама Айнора неподвижно сидела на нарах, свесив руки между колен. И внешне она почти не изменилась.

Она вообще не менялась последние годы. Только глаза, казалось, стали какими-то неподвижными и пустыми, и руки — слишком безжизненными.

Все это было понятно. Никого в комнате — люди предпочитают не ночевать рядом с гадалками, это старый предрассудок. Однако никогда не обидят и слово поперек не скажут. И монахини прекрасно знают, кто такая Айнора, и настоятельница должна бы поставить в известность Храм в Ниверсолле, но не сделала этого, похоже. Если формально, то зачем гильдии такая старуха? А скорее всего, у настоятельницы имелись свои убеждения насчет того, что если можно не трогать бродячих гадалок, лучше их не трогать. Хотя вот, про девочку монахини тоже не донесли, если тут была та девочка, конечно.

— Здравствуй, тетя Айнора, — громко сказала леди Фан. — Это я, Элла.

Гадалка ответила не сразу.

— Здравствуй, — и повернулась, всматриваясь, — ты? Давненько тебя не было. Уже стала тебя вспоминать.

— Давненько, — немного раздраженно согласилась леди Фан, — может быть, мы виделись бы и чаще, но ты ведь отовсюду уходишь, не прощаясь, и приходишь незваной. А о том, что в Грете есть почта и можно писать письма, и не подозреваешь, наверное.

Старуха раздвинула губы в беззвучном смехе. Ее зубы были на месте почти все, хотя в такие годы мало кто из стариков мог бы похвастать подобным.

— Я что, благородная леди, чтобы писать письма по каждому глупому поводу?

— Ты была дочерью благородного лорда, как и моя мать. И, как и ее, тебя учили писать.

Айнора опять засмеялась, и не ответила.

Леди Фан присела на табурет, сначала приглядевшись, чист ли.

— И что ты забыла в этой дыре, тетушка? — сказала она, недовольно оглядываясь.

Зябко так. И впрямь, затопить бы печку.

— Ты могла бы уже жить у меня. Или у Мерит в Рори, если хочешь. Или хотя бы останавливаться ненадолго.

И не пришлось мне бы гадать, куда тебя занесло в очередной раз.

Да, только она и умудряется находить иногда эту вздорную старуху, помогать ей деньгами, и лекаря к ней звать тоже случалось. И всегда та лишь язвила, не благодарила никогда. Однако, определенно, встречам этим радовалась.

— У Мерит? — рот старухи скривился в усмешке. — У нее тем более. Еще не хватало. Я откуда ушла, туда больше не вернусь. Реку вспять не повернешь.

— Тебе уже можно бы осесть на одном месте. Эссы твоих лет нянчатся с внуками у камина…

— Не будь дурой, Элла, — прервала Айнора. — Ты уже говорила все это, я отвечала. Твои мерки не для меня.

Если оставишь пару монет, скажу спасибо.

— Оставлю.

— Вот и хорошо. А пришла ты зачем? Чего хочешь от меня?