Жена для дракона

— Но ведь в таком случае его вены просто переполнятся водой, и человек лопнет! — абсолютно серьезно заявил дракон. После этих слов я не смогла сдержать улыбки, на глазах выступили слезы. Этот взрослый амбал напомнил мне моего мальчика, когда тот был совсем маленьким. Леша задавал такие же наивные и милые вопросы, от которых хотелось смеяться. Дети воспринимают мир буквально, ведь они не знают о большинстве процессов, протекающих вокруг них. Вот и этот дракон, похоже, по уровню развития интеллекта находится рядом с пятилетним малышом.

— Организм человека — чрезвычайно сложная система, — терпеливо пояснила я. — Кровь все время фильтруется, поэтому человек просто не может лопнуть, — не удалось сдержать смешок, упорно рвущийся наружу.

— Странно, — дракон все еще не верил мне. Он тер подбородок и бросал на меня недружелюбные взгляды, будто подозревал в чем-то. Интересно, в чем? Неужели думает, что я хочу навредить людям и несу чушь? Стоило взглянуть ему в глаза, чтобы понять: да, именно так этот ящер и думает. — Вы хотите сказать, что все наши убеждения и представления о человеческом теле… ошибочны? — последнее слово драном протянул с шипящей хищной интонацией, будто я предложила ему застрелиться.

— Полагаю, что да, — я послала ящеру невозмутимую улыбку. Интересно, сколько ему лет? Я слышала, что драконы живут долго, хотя на вид этому мужчине больше тридцати пяти не дашь.

— Если главный лекарь это услышит, его хватит удар от возмущения и негодования, — засмеялся король.

— Я бы на вашем месте его уволила, — прямо заявила ему. — Врач, не способный воспринимать критику, не может быть врачом. Впрочем, он врачом и не является. Тот, кого вы зовете лекарем, на самом деле догматик, свято чтящий заветы предков и совершенно не умеющий включать голову.

— Какие дерзкие речи, — рыкнул Рейн, отчего мелкие светлые волоски на моих руках встали дыбом, а кожа стала «гусиной». Этот несносный амбал, почему-то зовущий себя драконом, пугал, возбуждал, раздражал, бесил и заинтересовывал одновременно. Почему он зовет себя драконом? Даже если допустить, что я попала в мир, где есть магия (и нет разума, судя по широкому распространению кровопускания и наличию болезней, которые на Земле возникают только при условии жуткой антисанитарии), то мне не верится, что этот мужчина способен превратиться в птеродактиля. Впрочем, проверять мне совсем не хочется. Вика, да что с тобой? Стоило заглянуть в себя, и я поняла, что в глубине души хочу пообщаться с этим мужчиной. В нем чувствуется образованность, тяга к познанию и исследованиям. Именно то, чего нет и в помине в мужчинах, которых я здесь встретила. Мама, да о чем я думаю…? Это существо грубо похитило меня, разлучило с сыном, еще и язвить пытается. Похоже, от всех этих приключений мой рассудок помутился, раз я жажду общения с Рейном. Медленно выдохнув, я потерла переносицу. Отдых. Мне нужен отдых.

— Вам нехорошо? — первым заметил мою усталость король.

— Переход через миры дается тяжело, — удивительно, но дракон не стал язвить и издеваться. Его голос звучал размеренно и ровно, как у опытного профессора, который точно знает, с чем имеет дело и как с этим нужно работать. — Я думаю, Виктории нужен отдых и сон. Её покои уже готовы? — я обратила внимание на то, что Рейн разговаривает с королем как с подданным. Интересно, какая у них тут иерархия? Пока все указывает на то, что дракон главнее главы государства. Хм… Вопрос: почему? Какой такой силой обладает этот ящер-похититель, позволяя себе такой тон?

— Да, она будет жить в гостевых покоях рядом с короле… — ответил было Агрест, но Рейн бесцеремонно перебил его:

— Нет, мы поселимся в отдельном крыле, — покачал головой он. — Думаю, западная часть замка подойдет нам, — хмыкнул дракон, будто говорил о своей резиденции.

— Нам? — ухватилась я за последнее слово. Не-е-е-ет! — Я не буду жить с вами! — заявила твердо и безапелляционно. Пусть я уже не юная дева, но обращаться с собой как с доступной женщиной не позволю! Уже понятно, что положение женщин здесь такое же, как в классическом средневековье: босая, вечно беременная, бесправная и зависимая. Возможно, у женщин во дворце положение получше, но сути это не меняет. Я не благородная леди, а разведенная тетя под тридцать, имеющая на руках ребенка. По местным меркам — падшая, недостойная уважения особа. Такую и изнасиловать не грех. За меня некому заступиться (не будет же Рейн меня защищать, в самом деле), а значит, придется отстаивать свою честь самостоятельно.

— Тебя никто не спрашивает, — устало отмахнулся Рейн, словно от назойливого капризного ребенка. Не могу сказать, что я оскорбилась до глубины души от его слов. Я чувствовала, что сейчас, в эту самую минуту, решается моя судьба. Если позволю сломить себя, если прямо сейчас не заставлю этого противного ящера считаться со своим мнением, то жизнь моя будет совсем невеселой.