Жена для отщепенца, или Измены не будет (СИ)

Прогулка по аккуратненькому саду в сопровождении льерда Бильера и обозрение владений будущего тестя также пошли на пользу Уже — Почти — Родственнику.

— Думал расширяться, — рассказывал старик, то и дело поправляя спадавший с плеч плащ — Сад маловат, и парк немного запущен. Да и хлебных поля у меня всего два. С них хорошей торговли не наладишь. Ну вот, мыслил я прикупить кое что из ничейных угодий. Те земли Призону принадлежат, там у меня связи есть, можно было б договориться… А тут кризис, и город земли поприжал. Невыгодно им, видишь ли, пока продавать за бесценок! Их законники считают, что упадок долго не продлится, город и округа из кризиса выйдут, тут можно будет цены поднять, да и разгуляться. Идиоты. Земля пока «пустая» стоит, обедняется. Кому потом будут нужны иссосанные травой поля? Их насытить да удобрить встанет дороже… Идиоты недальновидные…

Так, в суете, приятных хлопотах и обсуждениях прошёл день.

Завершившись мягким вечерним светом и вкусным ужином, пообещал он спокойствие и тихую ночь, по осеннему прохладную и свежую ровно юная невеста на брачном ложе.

Но — на всё оказалась Воля Богов! Именно той самой невесте суждено было взбаламутить покой и негу прошедшего дня.

…Диньеру не спалось, хотя чистая, мягкая постель ласкала тело, не идя ни в какие сравнения с жесткими подстилками Каземата.

Несмотря на все уверения будущего тестя, нутряным, звериным каким — то чутьём чувствовал подвох наш вольник.

С чего бы Бильеру так о нём заботиться, так печься? Нет. Все объяснения папаши не вызывали подозрений, и кусочки витража идеально подходили друг другу, красиво складываясь в цельную картинку. Но всё же…

Что — то изнутри грызло, не давая покоя. Вот чуял Диньер Ланнфель, что за чудесным витражом, искусно расписанным травками да цветочками, есть ещё один, погрязнее и пострашнее. Но и поинтереснее!

…Ланнфель перевернулся с боку на спину. Закинув руки за голову, стал смотреть в потолок.

Ужасно захотелось курить. Помня и уважая просьбу своего покровителя не курить в комнатах, поднялся с постели. Ему и самому — то не хотелось осквернять табачищем чистенькие, намытые апартаменты.

Отбросив плотную штору, вольник вышел на округлый балкончик, откуда открывался прекрасный вид на сад и дорожку к «черным», запасным воротам.

Молодая, ещё только начавшаяся ночь выдалась светлой. Видел же Ланнфель даже в темноте отлично, так что ему не составило труда опознать движущуюся к «черному» выходу маленькую, девичью фигурку, закутанную в легкий плащ…

— Ах ты, стерва! — выдохнул вольник тихо и зло, одновременно терзаемый праведным гневом и радостным предвкушением близкой погони — Ну, льерда Бильер… беги быстрее… давай…

Крепко уперевшись отчего — то внезапно раскалившимися ладонями в широкие, каменные перила, с легкостью перекинул через них крупное, но пластичное, тренированное тело.

Вмиг оказавшись на узкой, запасной лестнице, тянущейся рядом с балконом, переливающимся мышцами змеем сполз в сад по холодному, слегка шершавому железу.

…И вот теперь хищник следовал за ничего ещё не подозревающей жертвой.

Мягко и быстро крадучись по короткостриженной, влажной, прохладной траве, выдыхая гарь ярости и вдыхая аромат ночи.

Хорошо видя уже добычу, положившую руку на прутья калитки, и светло пепельные волосы, струящиеся из под свалившегося на худенькие плечи капюшона.

Судя по тому, как напряженно и взволнованно вероломная невестушка принялась вглядываться вдаль, Диньер тут же уверился, кого она тут поджидает!

— Любовничка ждёшь, сучка? — горячо выдохнул в маленькое ушко, передавив уже раскаленным объятием стройную, крепкую талию — Убью… Удушу, Эмелина…

Глава 6

Опешившая от неожиданности, Эмелина не смогла и рта раскрыть.

Ей сейчас стоило, наверное, кричать, протестовать, позвать на помощь…

Однако же…

Сейчас, стиснутая руками вольника даже жестче, чем самым тугим корсетом, хватающая ртом прохладный, ночной воздух подобно рыбе, брошенной на сушу, злоумышленница отлично понимала, что поднимать шума не стоит. Несмотря ни на что, разум девушки совершенно отказывался угасать. Быстро и чётко подсказывал он своей хозяйке, что ничего, что может звучать громче, чем дыхание, не должно возмутить тишины ночи.

— Не вздумай заорать, — глухо выдохнул Ланнфель, крепче прижимая к себе сопротивляющуюся стерву Бильер — Не хватало папаше, да и всей домашней челяди обнаружить, что нежная крошка Эмми бегает ночами по саду, в надежде заскочить на резвого кожаного конька… Так чьего? Кого ты там поджидала? Имя твоего разлюбезного. Я жду.

Несколько раз бессмысленно дернувшись, хамка, сдув с лица упавший пепельный локон и, полуобернувшись к ненавистному жениху, грубо ответила:

— И ждите, сколько в вас влезет, льерд Голодранец! Скорее лягушка в болоте запоет гимны во славу Гранталльского Круга, чем я перед вами исповедаюсь! Всё одно сбегу, ясно? Хоть убейте, сбе… ох! Сбегу!

Диньер глухо хохотнул в прохладные волосы невесты, пахнущие мятой и ночью: