Жена Его Сиятельства

- Леди Долорес Сэйтон, маркиза Позен. Первый секретарь лорда Ашера Сартони, главы эверейской разведки, - ровно произнесла Долли.

На ее бескровном лице не дрогнул ни один мускул, а прозрачные, светло-серые глаза смотрели совершенно равнодушно. Ужасное зрелище. Ужасное и противоестественное.

Джул почувствовала, как по спине пополз холодок. Она смотрела на безразличную ко всему белокурую женщину и не могла понять, что чувствует. Страх, жалость, неверие, негодование - в душе все смешалось, и лишь многолетняя привычка позволила ей сохранить хоть какое-то подобие хладнокровия.

- В чем именно заключалась измена?

Она взяла себя в руки и постаралась говорить без эмоций.

- Это закрытая информация, - механически ответила служанка. - Я могу идти за завтраком?

Она не добавила привычное «миледи», и Джул снова вспомнила артейских слуг. Те тоже выглядели странно и редко обращались к ней, как полагается.

- А остальные?..

Она не договорила, выжидающе глядя на Долли.

- В Эверее вся прислуга - бывшие государственные преступники.

Боже! У них тут что, восстание какое-то было? Но в книгах, которые она успела прочитать, ни о чем подобном не писали.

- Что произошло? Переворот? Революция? Что, Долли?- взволнованно спросила она.

- Это закрытая информация, - снова механически повторила горничная. - Яйцо всмятку, два ломтика бекона, кусочек хлеба и чай, я все правильно запомнила?

- Да, ты все верно запомнила, - тихо сказала Джул. - Иди.

Она решила не мучить служанку расспросами. Хотя, не сказать, чтобы та явно выказывала недовольство. Но кто знает этих живых мертвецов? Что они чувствуют, и чувствуют ли вообще?

Джулия расстроенно посмотрела на бесшумно закрывшуюся за горничной дверь и покачала головой.

И она еще думала, что судьба обошлась с ней несправедливо? По сравнению с Долли, она просто счастливица!

Интересно, что чувствует Эррол, постоянно общаясь со своими слугами? Эррол…

Джул покраснела.

Ее мысли снова вернулись к дневнику леди Мэри. И к описанию жарких ночей, проводимых графиней в объятиях Эдриана. Удивительно, как леди Норрей не стеснялась подробно описывать такие вещи?

«Он раздвинул мои ноги и опустился всей тяжестью. Ах, какой он большой и горячий! Он двигался, и я двигалась вместе с ним, и мне было так хорошо! Это длилось долго, гораздо дольше, чем в прошлый раз, и я совсем потеряла счет времени, только внутри все горело и ныло, а потом, он прикусил мое плечо, и я вскрикнула от боли и от наслаждения одновременно!» - вспомнились ей восторженные строки, написанные мелким почерком, со старомодными росчерками и завитушками.

И Джул так явственно представила и широкую спину Эррола - крупную, перевитую бугрящимися мышцами, влажную от пота, - и тонкую фигурку графини, с раскинутыми ногами и бесстыдно обнаженной грудью, и раздающиеся в спальне стоны - задыхающиеся, томные, сладострастные. Джулия ощутила, как внутри, там, где когда-то так умело хозяйничали пальцы графа, стало горячо и странно щекотно. И захотелось ощутить...

Создатель! О чем она думает?!

Джул отбросила дневник на кровать и посмотрела на него с отвращением, как на гремучую змею.

- Ваш завтрак, миледи.

В комнате неслышно появилась Долли. Горничная принялась накрывать на стол, выставляя с подноса горячий чайник, тосты, поджаренный бекон и пашотницу с яйцом.

- Приятного аппетита, миледи, - поправив белоснежную салфетку, бесстрастно пожелала служанка.

- Спасибо, - кивнула Джул, по-прежнему не сводя взгляда с проклятой тетради.

- Вам еще что-нибудь нужно?

Горничная посмотрела на нее безо всякого выражения.

- Нет, можешь идти.

Джулия постаралась улыбнуться, но губы не слушались. Внутри все еще бродило то хмельное, горячее, бесстыдное, что заползло в душу из проклятого дневника.

Ах, как бы ей хотелось стереть из памяти назойливые образы! Но она так явственно видела обнаженного Эдриана, его крепкие руки, красиво очерченные губы, искрящиеся синие глаза… И внутри загоралась странная неприязнь к девушке, которая посмела насладиться всем этим, присвоить, украсть.

Джул сама не поняла, что за звук вырвался из ее груди. То ли вздох, то ли рычание - низкое, сердитое, собственническое.

Нет. Это невозможно!

Просто, наваждение какое-то!

У нее уже голова кругом идет от всего происходящего. Живые мертвецы ходят по замку, а она носится с какой-то мерзкой тетрадкой и страдает от того, что «царственный лев» проводил ночи с Мэри Норрей!

Она взяла дневник и огляделась вокруг. Куда же его спрятать? В шкаф? А вдруг, его там кто-нибудь найдет? А если в туалетный столик? Нет, лучше всего убрать тетрадь под ту половицу, где хранятся взятые ею из дома деньги и драгоценности.

ГЛАВА 21

Эдриан кинул конюху поводья и медленно направился к замку. Звук его шагов гулко разносился по двору, старые прямоугольные плиты знакомо белели под ногами. Добрый верский камень! Сколько бы веков ни прошло, ему нет износу.