Жена его высочества

Она опустилась на клетку сверху и осторожно просунула между прутьев нижнюю лапку, вытягивая ее подальше и стараясь дотянуться до хохолка на голове птицефеи:

– Спой нам! Пой, а не хрипи!

А лапку-то она зачем в клетку сует? Дать ареннину поощряющий к пению пинок? Я насмешливо фыркнула. Птицефею Оскалкины действия тоже не вдохновили: она сначала наклонялась все ниже, избегая контакта с ищущей ее лапкой, а потом не выдержала и, выпрямившись, щелкнула клювом у самых фейских пальчиков.

Подружка взвизгнула и торопливо втянула лапку. Посмотрела на птицефею мрачно и принялась прыгать по верху клетки, сотрясая ее и капризно требуя:

– Спой нам! Спой, если ты действительно ареннин! Немедленно!

Зашуганная птицефея посмотрела на меня с укоризной. Я даже устыдилась и собралась расшалившуюся Оскалку прогнать с клетки, но не успела. В устремленных на меня золотых глазах испуг неожиданно сменился откровенным злорадством. И только я озадачилась, чем вызвана такая перемена, как ареннин устроился поудобнее на задних лапках, прокашлялся, подготавливаясь, открыл клюв и… ну, скажем, запел. От какофонии оглушительных звуков Оскалку молниеносно снесло с клетки, а я поспешно зажала уши обеими руками.

Ну… спел. Как и просили.

– Спасибо, хватит! – крикнула я, добавив на всякий случай вежливое слово. Мейра, кажется, эта вредная птицефея все-все понимает.

Ареннин снисходительно заткнулся. Показалось или нет, что он довольно усмехается?

– Я от волшебного пения ожидала иного, – озадаченно призналась Оскалка, возвращаясь к столу, но к клетке больше не приближалась. Из соображения слуховой безопасности, должно быть.

– Лийра Бри говорила, ареннины поют только в атмосфере гармонии и полного покоя, – сообщила я, словно извиняясь за своего нового питомца.

– Вот засада! – расстроенно протянула Оскалка. – Тогда не слыхать нам чудесных трелей! С тобой, Анаиска, какой уж покой?

Ну да. Возразить вроде нечего. У меня же каждый день какие-нибудь приключения, сама утомилась.

– А это он или она? – любознательно осведомилась зубная фея, и я пожала плечами:

– Понятия не имею.

– А давай ее достанем и проверим? – внесла оригинальное предложение Оскалка, и я моргнула.

– Как… проверим? – обалдела. – Ну уж нет, я пас.

Птицефея, похоже, идею тоже не оценила: забилась в угол и начала угрожающе щелкать клювом.

– Ну чего она такая нервная? – расстроилась Оскалка.

– В плену потому что, – сказала я и… осеклась. В плену. Она пленница. Сидит в клетке. Вдалеке от своей семьи и вообще всех, кто знает, что она ест и пьет, что любит или нет. Кто представляет себе, кто она такая, или хотя бы понимает ее язык. Мейра… где были мои мозги? Отчего я все утро страдальчески упивалась своим разнесчастным вынужденным положением и ни разу не подумала об ареннине?

Я решительно сняла магическую печать с маленькой дверцы.

– Ты что делаешь? – шепнула Оскалка.

– Выпускаю ее, – сказала. – Пусть летит.

Я полностью распахнула дверцу.

– Лети, ты свободна, – обратилась к поглядывающей на меня с подозрением птицефее. – Окна открыты, лети.

Ареннин, однако, не спешил. Переступил с лапки на лапку и вздохнул.

– Выходи, – подтолкнула птицу. – Никакого подвоха.

Мы с Оскалкой с напряженным интересом наблюдали за птицефеей. Та подумала-подумала и… отвернулась от нас.

– Анаиска, твое великодушное предложение выглядело бы более заманчивым, если б сейчас не стояла ночь, – задумчиво молвила зубная фея, и я, улыбнувшись, была вынуждена признать ее правоту.

– Под окном портианник, – попыталась оправдаться. – Его ягоды ареннины очень любят, как и цветы. Он мог бы укрыться там.

– А потом? – Выпуклые стрекозьи глаза были полны скептицизма. – Куда ареннину податься? Он и дороги-то обратной не знает. Так что… закрывай клетку.

– Не буду, – возразила негромко. – Пусть хоть по комнате полетает. И вообще… птицефея должна знать, что она здесь гостья, а не пленница. А в будущем, если захочет остаться, то и подруга.

– Так это все-таки она? – нахмурилась Оскалка. – Ты смотри, Анаиска, насчет подруг… феи очень ревнивые!

Я рассмеялась сокрытой в ее словах угрозе и сокрушенно покачала головой.

– Что ты, Оскалка, – сказала льстиво. – Ты лучше всех!

Ну, неосмотрительно же как-то злить ту, в чьих лапках твои зубы!

Фейка в ответ довольно заперебирала всеми четырьмя тоненькими конечностями и вдруг, спохватившись, воскликнула:

– Заболтала ты меня! А ведь все уже должно быть готово. Ждут только моего сигнала!

– Что? – оторопело спросила я, невольно напрягшись. – Кто ждет? Для чего?!

– Сейчас узнаешь! – Оскалка улыбнулась, продемонстрировав два ряда игольчатых зубов, и я сглотнула. Ну, выглядело зловеще, если честно, а я еще от прочих сюрпризов не отошла, чтобы с новыми разбираться.

А фейка взвилась в воздух и бросилась в сторону гардеробной.

– Заходите! – зычно скомандовала она, и дверь очень медленно отворилась. Не хватило только царапающего нервы скрипа, чтобы довести мое томительное ожидание до полной драматичности.

Я подумала и поспешно опустилась в кресло. На всякий случай. В своей стойкости после всего этого безумного дня была не очень уверена.