Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ)

Может, он и прав. Всего несколькими словами Питерцов неожиданно нарисовал передо мной альтернативную реальность, в которой я не встретила Эмиля. Так должна жить девушка, с которой не случилось плохого.

К сожалению, этого не исправить. Приходится жить с тем, что есть.

– Неужели ничего нельзя сделать, – в пустоту сказала я. – Его откровенно топят. Давайте обратимся в прокуратуру. Если есть связь с Бестужевым, это можно доказать, найти улики, вернуть оружие, не знаю…

Я нервно кусала ногти. Адвокат тихо выдохнул, мне показалось, он боится.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал он.

На парковке меня встретил охранник. Открыл дверцу и подал руку, чтобы я выбралась из машины. Под мышкой был зажат большой коричнево-желтый конверт для бумаг.

– Отчет по Бестужеву.

– Хорошо, – я рассеянно забрала пакет, поднялась домой и сразу ушла в кабинет Эмиля.

На душе было гадко и тоскливо. В чай с ромашкой я положила сахар, чего обычно не делаю, устроилась в кресле и надорвала коричневую бумагу.

Из конверта выпало фото и несколько страниц. Бестужев-младший оказался жгучим брюнетом, голубоглазым и привлекательным. Костюм, приятная улыбка, чисто выбрит, словно это успешный менеджер, а не бандит.

В биографии ничего особенного: родился в Москве, на момент смерти ему было тридцать три года, до двенадцати лет проживал с бабушкой. Школа, армия, командировки в горячие точки. Возможно, в одной из них он познакомился с Андреем.

Интересно, что сына бандита заставило идти служить, воевать? Не совсем обычный путь.

В пакете было что-то еще – второй снимок. Я подумала, это второе фото Александра Бестужева, но когда достала, удивленно подняла брови. Там оказалась длинноволосая брюнетка с инфантильным лицом и красивыми голубыми глазами. Таким наивным взгляд бывает у людей, выросших в тепличных условиях. Красотка… Его сестра?

Я заглянула в биографию: так и есть. Младшая дочь Бестужева. Ей тридцать, но на фото она едва до двадцати дотягивала. В снимке что-то казалось неправильным, какой-то неуловимый флер прошлого.

По привычке покручивая в пальцах паркер, я откинулась в кресле.

Об Андрее не было ни слова. Я надеялась, что-нибудь намекнет, как он был связан с этой семьей. Но, может, я не там ищу. В конце концов, он только горсть земли на гроб сослуживца бросил.

Все тщательно взвесив, я связалась с охранником:

– Попробуйте поискать в Москве Андрея Ремисова. В последний раз он был там.

Я отключила трубку. Сердце прыгало в груди, а пальцы задрожали, словно я совершала ошибку. Андрей обещал, что когда-нибудь найдет меня сам, но мне позарез нужна помощь, а этого так и не произошло.

Надеюсь, он даст о себе знать, если я начну искать его первой.

Поздно вечером, когда я уже легла и по привычке писала перед сном о чувствах к Эмилю, позвонил адвокат.

– Госпожа Кац, – голос был сдержанным, с нотками триумфа. – Вам разрешили свидание. В понедельник вы встретитесь с мужем.

Глава 16

Толстые стены тюремного коридора, до середины выкрашенные голубой краской, излучали прохладу даже в горячий полдень. Дышать было трудно – каменные глыбы давили, а от стука каблуков разбегалось эхо. Я ежилась от холода, страха и лязга решеток, когда меня пропускали дальше. Под ложечкой тревожно сосало.

Сопровождающий отвел меня в казенную комнату с плохим освещением и крайне бедной обстановкой. На стенах все та же ужасная краска. Из мебели стол, два стула и мусорное ведро в углу. Вот и пришли.

Я вопросительно оглянулась на тюремщика.

– Вашего мужа сейчас приведут.

За дверью раздался шум и я неосознанно шагнула к ней. С Эмилем мы не виделись два месяца. Два месяца я сходила с ума и выплескивала душу на бумагу. Два месяца в разлуке…

Когда дверь распахнулась, я задрожала от волнения. Силуэт Эмиля в дверях бросился в глаза – я отвыкла, что он такой здоровый. Руки, наручниками скованные за спиной, еще сильнее подчеркнули широкие плечи. На нем не было ни пиджака, ни кобуры, но черные брюки, белая рубашка и итальянские туфли остались прежними.

– Родная, – хрипло сказал он и закончил шепотом. – Девочка моя…

Я уткнулась в кулак носом, думая, что заплачу, так захлестнули эмоции. Эмиля поставили лицом к стене, чтобы снять наручники.

– Полегче! – прорычал он, когда их дернули слишком сильно. – Я тебе не урка… Я жену защищал беременную. Ты поступил бы так же, если мужик.

Конвоир отступил, но не вышел. Эмиль направился ко мне, растирая запястья.

За два месяца я от него отвыкла. Забыла, как он выглядит, будто видела его душу, любовь ко мне, а не внешность… Забыла морщины, тяжелое выражение лица и давящую энергетику.

– Маленькая, – муж поцеловал меня взасос, запустив пальцы в волосы на затылке, и я подалась вперед, цепляясь за мощные плечи.

Я словно влезть на него хотела, и страстно ответила на поцелуй. Целовала со стоном – в голос выть хотелось, как волчице. Я исстрадалась по нему, по прикосновениям: большим рукам, бешеному напору и нежности одновременно, словно я цветок, который он боялся смять.