Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ)

Эмиль опустился на колени и поцеловал живот. Положил ладони сверху, от волнения я слишком часто дышала, живот ходил вверх и вниз. Он пытался меня успокоить.

– Тсс, – Эмиль снова поцеловал над пупком, и стоял, прижавшись губами, пока я не начала дышать ровнее. – Такой большой уже. Ты к врачу ходила? Все хорошо?

Я не выдержала и разревелась.

– Тише, маленькая, – он поднялся с колен и обнял меня. – Все будет нормально, тебе нельзя расстраиваться. Ничего со мной не станет. Ну все, успокойся… пошли они в жопу.

Он стер слезу в уголке глаза, снова полез целоваться. У меня губы саднило после первого раза, но я целовала его, пока не заныл язык. Глаза закатывались от удовольствия. Я так скучала по тебе…

От него пахло дорогим медовым мылом. Никакого парфюма, но выбрит, ногти коротко острижены – не идеально, но он следил за собой. Щетина уже пробивалась снова и вокруг рта горела кожа после ненасытного поцелуя Эмиля.

– Ну что, маленькая, как ты без меня? – прошептал он в губы и начал покрывать руки поцелуями.

Снова и снова они ложились на кожу, как вуаль. Такой ласковый, чуткий... Скучает в тюрьме.

Я молчала. Все важное ему сообщил адвокат. Про Воронцова говорить не стоит – только взбесится. Чем он поможет из тюрьмы? Здесь, под надзором даже не поговоришь откровенно. Взвешивать нужно каждое слово – чтобы не ляпнуть лишнего.

– Мы уже шестнадцать сантиметров, – сквозь слезы начала я. – Толкается. Ночами спать не дает…

– Моя радость, – выдохнул он. Теплые ладони обхватили вздрагивающий живот, как холмик.

Малыш, почувствовав родного человека, толкнулся. Эмилю отдалось прямо в ладонь, он рассмеялся от неожиданности, сдавленно, но откровенно. Так смеются люди, которым пришлось хлебнуть в жизни – они отвыкли от обнаженных эмоций.

– Ты почувствовала? – он взглянул мне в глаза.

В таком открытом взгляде всегда есть что-то беззащитное. Эмиль сильный, брат правильно про него сказал: крутиться будет до последнего. Его одно может ранить – если с нами что-нибудь случится. Единственная его слабость.

Я закивала сквозь слезы. Конечно, почувствовала, Эмиль.

Долгий взгляд в глаза, затем на губы. Для Эмиля это совсем новые эмоции. Первый ребенок, от горячо любимой женщины, за которую он всем жертвовал. Прямо в животе под его ладонями толкается – я к этому привыкла за два месяца, а он только что прикоснулся к космосу в нас.

Он вновь меня поцеловал – на этот раз осознанно. Спокойный поцелуй супругов. И я таяла в эйфории, закрыв глаза и растворяясь в плохом тюремном свете… Когда встретимся в следующий раз, кто знает? Сколько страниц я испишу ночами, чтобы исцелиться?

– А в Германию так и не уехала, – без злости напомнил он.

– Прости… Не хочу без тебя, – я прижалась к нему полубоком, чтобы не мешал живот. – И не поеду.

В мощных руках было спокойно, словно кто-то хранил меня от бед. Когда первые эмоции улеглись, мы сели рядом – я устроилась, как смогла. Не говорили – о чем? – смотрели друг на друга, наслаждались близостью. Эмиль гладил мой живот и улыбался, если резвился малыш.

Я выбросила из головы проблемы. Это было похоже на медитацию: его прикосновения, тепло и дыхание. Никогда не поймешь ценность мелочей, пока их не потеряешь.

На прощание Эмиль крепко обнял меня.

– Пока я здесь, тебя не тронут, – прошептал он так тихо, что я едва расслышала. – Будь осторожна, моя девочка!

Я вопросительно уставилась на него, но Эмиль не стал тратить время на разговоры – сладко и глубоко поцеловал. Без стеснения, откровенно… Так он целовал в нашей спальне, пока не узнал, что я беременна. Он давно здесь… Он и в том, другом смысле, соскучился.

С этой пленительной страстью он целовал меня в постели, прежде чем спуститься ниже, силой развести мне ноги, и закончить игру страстным оральным сексом. Что он умел, так это подчинять в сексе. Как в день нашего знакомства в клубе…

У нас так давно ничего не было!

– Свидание окончено, – прозвучало сзади.

Мы оторвались друг от друга, рассматривая влажные губы. Белые точки, старые шрамы.

– Мы еще встретимся, – горячо пообещала я. – Я добьюсь этого!

Шагнула за ним, провожая – на него надели наручники у стены, и вывели. В дверях он обернулся на прощание. Неумолимый жадный взгляд, словно Эмиль хотел держать меня перед глазами каждый оставшийся миг. Взгляд рвал сердце.

Я глубоко вдохнула, отвернулась и стояла, пока его не увели.

Главное не застывать в этих эмоциях. Тогда все будет хорошо, а вечером я приду домой и напишу об этом.

В машине я обдумала слова Эмиля. «Тебя не тронут, пока я в тюрьме». Логично. Пока он в тюрьме, на него нет смысла давить, шантажировать или использовать меня, как рычаг. Прошли месяцы, а старик так и не вскрыл главный козырь. Не рассказал, что с нами было в подвале. Может, у него не было фактов, одно бахвальство, а может козырь он приберег, пока Эмиль не выйдет.

Что бы этот козел ни выкинул – меня это не разрушит.

Я подышала на камень в оправе. Черный бриллиант мерцал на солнце.

Пусть шантажирует, я сделаю вид, что ничего не было.