Жена Гоголя и другие истории

Н и к т о. Ну ясновидец, ну колдун — восторг, да и только!.. Хитер! Но чего-то не хватает. Вы забыли, что, нахожусь я или нет в указанном состоянии, вся эта история совершенно случайна и условна. И мы, скорее всего, не правы, воспринимая ее слишком серьезно и пичкая ею нечаянно собравшихся здесь людей.

Р е ж и с с е р. Здравствуйте! Я только-только начал что-то понимать, а вы закручиваете все сначала.

Н и к т о. Да, боюсь, так оно и есть! Отбросим околичности и скажем прямо: мой личный драматический эксперимент провалился. В этой веренице недосказанных эпизодов я даже отдаленно себя не вижу, то есть не вижу самого себя в себе самом, временно действующем тут.

Р е ж и с с е р. Какая-то бесконечная неразбериха, сплошная словесная какофония! Неужто нельзя хотя бы изъясняться попроще?

Н и к т о. Пожалуй, нет. Да ведь и так понятно.

Р е ж и с с е р. Может быть, может быть. Только ваши пристрастные разъяснения уже не выручат нас из беды.

Н и к т о. Почему «уже»?

Р е ж и с с е р. Потому что, худо-бедно, даже наперекор себе, мы что-то произвели. И к этому чему-то, к нашему изделию, к этому чудовищу, теперь надлежит приделать какой-то хвост. Улавливаете мысль?

Н и к т о. Улавливаю. И тем огорчен.

Р е ж и с с е р. А представляете, каково мне, режиссеру?

Н и к т о. Представляю, понимаю и сочувствую. Тем не менее... ( Вспоминая аванпролог.) «Можно как-нибудь помочь пустому месту, оказавшемуся в трудном положенье?» Похоже, что нельзя.

Долгая пауза.

Р е ж и с с е р ( очнувшись). Ха-ха-ха-ха! Так знайте же, господа актеры, что всю вашу благородную, безграничную преданность своему многострадальному искусству вы сложили к ногам этого безумца, и вы, кто слышат меня здесь, тоже ублажали его, как могли! Знайте же: сейчас он бросит всех на произвол судьбы, и вас, старательные исполнители, и вас, доверчивые слушатели... Слышите, как он вдруг замолчал — и ни гугу... То есть, тьфу, слышите, как замолчал... Проклятые словесные ловушки... Короче, слышите, как больше ничего не слышно?.. А-а-а, совсем запутался!

Н и к т о. Мне, право слово, стыдно. Но что же делать?

Р е ж и с с е р. Что делать? Рассказать, Боже мой, объясниться, и все останутся довольны, в том числе публика. Иначе я...

Н и к т о. Можете грозиться сколько угодно. Из ничего — ничего не выжмешь. Мне нечего сказать. Да и кому и зачем понадобились мои объяснения?

Р е ж и с с е р. Э-э, нет, сударь! К чертям и бесам! Вы у меня заговорите.

Н и к т о. Всей душой, да не могу.

Р е ж и с с е р. Можете, еще как можете!

Н и к т о. Именно я?

Р е ж и с с е р ( в сторону). О небо, опять он меня раздражает и заставляет сомневаться в себе. ( К господину Никто.) Не старайтесь меня одолеть! Вы заговорите и объясните все, что надо. Потому что если не вы, то кто?

Н и к т о. Вот именно — кто?

Г о л о с  и з  з р и т е л ь н о г о  з а л а. Перестаньте! Ваш режиссер прав, хотя вы и не согласны... Ведь воз и ныне там: вы, господин Никто, что собою обозначили? И в чем смысл всего этого?

Н и к т о не ответив на вопрос, зловеще смеется. Краткая пауза. Свет начинает слегка мигать. Слабые далекие раскаты грома. Внезапно ослепительные вспышки, страшный гром, будто уже на сцене. Все актеры обернулись и смотрят в глубь сцены, откуда (сверху), по-видимому, исходят вспышки и гром.

Затем:

Н е б е с н ы й  г о л о с. Хотите знать, кто спасется? Никто!

Всеобщее замешательство; еще одна очень короткая пауза.

Н е б е с н ы й  г о л о с. Уточняю: господин Никто. Объясняю: он спасется, потому что никогда не соглашался стать кем-либо!

Гром и вспышки прекращаются.

Н и к т о. О, благодарю, спасибо тебе, Господи!

Р е ж и с с е р. Да что же это такое! И он сюда!

Занавес

Невероятный постэпилог или эпилог

Н и к т о ( так же, как в аванпрологе, читает стихи)