Жена господина Мильтона

Матушка полагала, что я слишком распустилась во время болезни, и решила, что мне нужно пускать полпинты крови ежедневно в течение десяти дней, чтобы я снова пришла в норму. Транко не удалось меня защитить, и мне пришлось покориться. Потеря крови меня ослабила, и я еще сильнее погрузилась в депрессию. Мой отец пригласил доктора Бейтса, врача из Оксфорда, который решил, что у меня цинга, и прописал полынное пиво и горчицу при каждом приеме пищи, отчего у меня разболелся желудок.

А ведь еще предстояло справиться с весной. Наши поэты делают вид, что весна — это радостная пора. Мне кажется, что они заимствовали это мнение у испанцев и итальянцев, у которых к тому времени уже зреют фрукты, а наши деревья только начинают цвести. Весь пост в Форест-Хилл сильно дул восточный ветер. Этот ветер согласно поверьям плохо влияет на все живое. Наш дом был уже старым, в нем гуляли сквозняки. Примулы задержались с цветением, да они и не радовали меня, потому что рядом со мной не было Муна, чтобы нам вместе собирать цветы, но я не забыла его, и всегда связывала букетики, как он мне показал.

Все усугублялось тем, что приближался суд в парламенте над графом Страффордом. Он был главным королевским советником и самым умным командиром. Его обвиняли в нарушениях и предательстве в Ирландии. Всем было понятно, что он верный слуга Его Величества, ибо если бы он был предателем, почему же его хозяин одобрял его действия? Ведь король не мог совершать ошибок! Но члены парламента намеревались приговорить графа к смерти для острастки других, они не собирались уступать ни дюйма, приговаривая «у мертвецов нет друзей». Никто не верил, что Его Величество позволит приговорить к смерти своего верного слугу, с другой стороны, разносились слухи, что если король станет вмешиваться в действия парламента, то в стране разразится гражданская война. Все повторяли слова членов парламента, разделившихся к тому времени на тех, кто выступал против короля, и на роялистов: «Никто не может сказать, как определить высокого и низкого человека, но мы отличаем высокого от коротышки, когда видим их перед собой. Также неизвестно, сколько тайных проступков делают человека предателем, но если мы увидим предателя, то сразу отличаем его от преданного и честного человека».

Мой отец помалкивал, не выражая собственного мнения, но он всегда говорил заступникам той или иной партии:

— Не стану оспаривать ваши слова, но все дурно пахнет и до добра не доведет.

Тем людям, кто пытался усугубить положение вещей, произнося пламенные речи, он говорил также:

— Полегче, сэр, полегче! Помните, что те, кто раздувает пламя, должны опасаться, что им в лицо полетят искры.

Матушка, урожденная Моултон из Вустера, графства, всегда верного королю, вставала на защиту Его Величества и проклинала «грязных собак и предателей под предводительством этого мошенника Пима». ^{22}

На Страстной неделе моя тетушка Джонс снова пожаловала к нам с дядюшкой Джонсом, очень суровым человеком, который воспользовался моим плохим настроением и начал беседовать со мной о бессмертии моей душе. Он задавал хитрые вопросы о моей совести, не совершала ли я тяжких грехов, спрашивал, надеюсь ли я, что окажусь среди избранных Богом и т. д.

В нашем доме мы с легкостью относились к религии, так же, как отец относился к обязанностям мирового судьи. Мы делали все, что делали другие набожные люди, и то, что требовал от нас закон: аккуратно посещали церковь, но не больше и не меньше, и никогда не терзали себя размышлениями о бессмертии души. Я даже не знала, что моя душа бессмертна, потому что викарий во время службы редко касался вопросов спасения каждого из нас, он больше рассуждал о щедрой любви Бога и о том, как следует жить добрым соседям, приговаривая: «Братья, как чудесно жить и процветать вместе!»

Он нам часто обещал, что если мы станем жить в смирении, будем помогать друг другу и не станем нарушать законы, то церковный приход святого Николая в будущем станет жить в блаженстве. Все пойдут друг за другом по очереди согласно табели о рангах и доходах, и все станут благословенными ангелами и будут славить Бога в раю.

А дядюшка Джонс говорил мне, что я должна помнить о Создателе, а чтобы не настали плохие дни (как это случилось с ним и моей тетушкой), должна говорить, что не жажду удовольствий. Мне это казалось странным, его слова сильно действовали на меня именно в силу их новизны и необычности. Перед отъездом дядюшка оставил мне две книги: Доктора Сиббса «Сломанная тростинка» и Роберта Болтона «Четыре прекрасные вещи и наставления для лучшего утешения нечистой совести». Эти книги были напечатаны в одном и том же году, а последняя даже повторным тиражом.