Жена государственной важности

Нет, что ни говори, а о возвращении к бутылке не может быть и речи. Хотя вряд ли кто-то, кто никогда не пытался избавиться от зависимости, сможет его понять. Дмитрий проживал каждый день, считая часы, чтобы сказать себе: да, и сегодня я продержался без выпивки. Но наступал следующий день, а за ним другой, и порой этот подсчет становился до того мучительным, что хотелось все бросить и забыться в алкогольном бреду, не думая о последствиях и о том, как будет стыдно и больно после, когда туман в голове рассеется. Как он дошел до этого? Ведь когда-то, много лет назад, все было хорошо, и ему не требовался допинг просто для того, чтобы продолжать жить, двигаться, дышать…

– Да, Анна Уварова у нас училась, – подтвердила дородная женщина, одетая в теплый трикотажный костюм, несмотря на то что было довольно тепло. Как выяснилось, в школе отсутствовала такая должность, как секретарь, поэтому Дмитрием занималась сама директриса, Гера Арнольдовна Трешина. – Я ее отлично помню!

– Так мне повезло? – пробормотал Носов.

– Не знаю, не знаю, – покачала головой Трешина. – Она ваша знакомая?

– Нет, – честно ответил Дмитрий, – мы никогда не встречались.

– Так я и думала.

– Почему?

– Да потому, что человек вроде вас… Понимаете, Дмитрий…

– Можно – просто Дмитрий.

– Так вот, Дмитрий, Анна была девочкой сложной. Правда, удивляться тут нечему – при родителях алкоголиках-то!

– Неблагополучная семья?

– Это еще мягко сказано! С позволения сказать, кормилец, Уваров, нигде не работал дольше двух месяцев, потому что пил, почти не просыхая, как, между прочим, и его супруга. Единственное, что у них получалось хорошо, так это рожать детей – Уваровы плодились как кролики.

– Значит, Анна не была единственным ребенком? – уточнил Носов.

– Единственным? Да их было человек восемь!

– Да что вы говорите…

– Она рожала – детей отбирали, рожала – отбирали… Короче, схема всегда была одна и та же. Я даже помню, когда однажды органы опеки приехали за очередным отпрыском, мамаша Уварова выскочила на улицу в исподнем, пьяная вдрызг, и орала, хохоча: «Давайте-давайте, увозите, а я еще нарожаю – на всех у родного государства денег не хватит, разоритесь!»

– А Анна?

– Она была самой старшей, когда опека решила всерьез взяться за Уваровых. Ее забирали, она сбегала и всегда возвращалась сюда. В конце концов решили оставить ее в покое: девчонке на тот момент уже стукнуло четырнадцать!

– Значит, вашу школу она все-таки окончила?

– Нет. Доучилась до девятого класса, с грехом пополам получила аттестат – и все. Родители ее к тому времени померли от пьянки, а братьев-сестер либо усыновили, либо… Не знаю, но домой никто не возвращался. Да и дома-то нет уж: спалили его, еще когда мамаша Уварова была жива!

– Вам известна дальнейшая судьба Анны?

– Она говорила, что собирается поступать в училище, на швею-мотористку, но что-то мне подсказывало, что не приспособлена она для такой работы.

– В самом деле?

– Анна вообще не любила работать, все мечтала о красивой жизни. Это в нашей-то глуши, представляете?! Но, похоже, она все же получила то, чего так желала – по крайней мере, отчасти.

– Вы о чем, Гера Арнольдовна?

– Я видела Анну всего пару раз после того, как она покинула нашу школу, но выглядела она неплохо, даже, по нашим меркам, хорошо. Дорогая шубка на ней была, сапожки выше колена – таких в райцентре не купишь.

– Значит, она неплохо устроилась – может, замуж вышла?

– Да мы не разговаривали – она мимо прошла, будто бы и не знает меня вовсе!

Директриса выглядела обиженной. Что ж, оно и понятно, ведь обычно ученики всю жизнь сохраняют привязанность к школьным стенам. Значит, одно из двух: либо Анне в этих самых стенах жилось несладко и она не хотела вспоминать, либо она попросту была неблагодарным человеком. Интересно, какое из предположений верно? Чем дальше, тем более загадочной выглядела личность Анны Стрельниковой. Если она окончила всего девять классов сельской школы, то как, черт подери, смогла поступить в педагогический институт? Каким образом выучила несколько языков и устроилась работать в туристическую компанию, которая практически сразу отправила ее в Сингапур? Только одно Дмитрий мог объяснить после разговора с Трешиной – почему Анна не желала поддерживать отношения с прежними знакомыми и родственниками.

– Скажите, а могу я посмотреть выпускной альбом уваровского класса?

– Так Ани нет в альбоме, – развела руками директриса. – Понимаете, школы ведь с родителей деньги на фотографирование собирают. Кто заплатил, тот и снимется, а за Анну платить было некому… Впрочем, как и за большинство наших учеников – семьи живут бедно, и на такую роскошь, как приглашение профессионального фотографа, им не хватило бы денег. Вам нужно поговорить с Верой Лосевой.

– Кто это?

– Подруга Анны. Во всяком случае, в школе они дружили. Не знаю, правда, общаются ли до сих пор…

– Можно адрес этой Лосевой?

* * *