Жена и 31 добродетель

Свернув из холла налево, она услышала голоса, раздающиеся из кабинета графа Клиффорда. Это заставило ее замедлить шаги и поневоле прислушаться к словам. Вскоре она поняла, что разговаривали ее муж и виконт де Моубрей. Амабель вспыхнула гневом только при осознании присутствия этого человека рядом с собой. Она даже уже сделала шаг в сторону беседующих мужчин, намереваясь высказать все сразу им двоим, но после того, что произнес Колдер, вынуждена была остановиться.

– Итак, у тебя все по-прежнему…

Наступило краткое молчание.

– Я не хотел бы говорить об этом, Колдер.

– Ну почему. Напротив, давай обсудим, – судя по шороху, виконт устраивался поудобнее, – Амабель необыкновенно красивая девушка. И это, наверно, очень мучает тебя.

– Дело не в ней, – голос ее мужа звучал резко и предупреждающе.

– Понимаю, но она не может не думать об этом. Конечно, воспитание не позволяет ей приставать к тебе с расспросами, но даже благородные дамы хотят ласки и любви, во всех смыслах.

– Это не твоя забота.

– Роберт, давай начистоту. Ты не сможешь быть с ней рядом, как тебе бы этого хотелось, и мы оба знаем об этом. Благородный маркиз Нортгмептон не раз намекал, что тебе пора обзаводиться детьми. Его терпение было на исходе, когда я с ним говорил в последний раз.

– Я бы хотел, чтобы ты держался от моего отца подальше.

Звук шагов подсказал Амабель, что Роберт перемещается по кабинету.

– Это невозможно сделать. Мы вращаемся в одном кругу. Но твоя тайна остается при мне. Я никому ничего не скажу, ведь я дал тебе слово. Ты же мой… друг, а для меня дружба выше всего остального.

Она сразу представила себе лживое лицо виконта, произнесшего эти слова, и содрогнулась. Неужели ее муж этому поверит?

– Я это ценю, Колдер.

Видимо, поверил.

– Однако один вопрос так и остается нерешенным.

– Какой?

– Что же ты будешь делать с Амабель и что ты скажешь отцу?

– Я придумаю что-нибудь.

– Ну, от придумок ее живот не вырастет.

Амабель в ужасе прижала руку ко рту, внезапно осознав, куда идет этот разговор.

– Колдер, какого черта!

– Я серьезно, Роберт. Каким образом это решится? Что ты противопоставишь природе и ожиданиям твоих родителей?

– Это касается только меня.

– Теперь уже нет. Твоя жена – твоя же погибель. Когда ты согласился на женитьбу, ты подписал себе приговор. Пройдет немного времени, и все выйдет наружу. Твой секрет перестанет быть секретом.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь?

– К тому, что есть более доступный и простой способ решить эту проблему.

– Да? И какой же?

– Обратиться к тому, кто сможет тебе помочь без лишнего шума.

– Ты намекаешь…

– Роберт, мы с тобой знаем друг друга довольно давно. Кому еще ты можешь довериться? Кто тебе протянет руку в трудную минуту?

– Кажется, я тебя понял…

– И что?

– Боюсь, у меня нет другого выбора…

Из кабинета раздался звук открываемого сейфа, и Амабель, дрожа всем телом, стала отступать обратно, стараясь двигаться как можно тише.

– Бог мой, Роберт! – из-за чего-то расхохотался Колдер, и она, задыхаясь от ужаса, побежала что было сил в свою комнату.

Ее сердце стучало как бешеное, отдаваясь в ушах ритмом ритуального барабана – словно жертвенного агнца муж отдал ее на растерзание другому мужчине. Преподнес на блюде, распял, лишил достоинства, пренебрег. В какой же ловушке она оказалась!

Она опомнилась уже в своей комнате, которая стала ее единственной преградой от поджидающих невзгод. Преподнес серьезно задумалась, насколько хватит ее сил, чтобы выдержать все это.

Смутные мысли о побеге крутились в голове, становясь все более и более соблазнительными. Она могла бы уехать к тете Элисон и жить спокойно, зная, что никто там не посягнет на ее честь и достоинство. Как бы это было хорошо. Тишина, покой и милые ее сердцу люди.

С последствиями такого поступка она разберется потом. Конечно, это будет позором для ее отца, но она полагала, что, разобравшись с обстоятельствами, он поймет ее и простит. Подумав о том, что ей придется рассказать как о причинах своего поведения, она сразу покраснела и покачала в поражении головой. Никогда она не сможет озвучить такие личные обстоятельства. Произнести все это вслух, значило выставить себя перед обществом нагишом, стать посмешищем и белой вороной.

Амабель не находила в себе ни решимости, ни мужества для такого поступка.

Вдобавок в ее мыслях непрошенными образами предстали лица маркиза Нортгемптона и его жены. Отец ее мужа вызывал у нее дрожь выражением своих холодных глаз, будто он оценивал человека на способность к выживанию. Она всегда трепетала перед ним и старалась реже находиться в его обществе.

А вот мать Роберта, леди Эсмерелда, неизменно была с ней мила, стараясь приветить молодую супругу сына и сделать ее пребывание в их доме как можно комфортнее. Жаль только, что таких моментов было очень мало.

Она опять покачала головой. Нет, побег исключается. В основном, из-за маркиза Нортгемпотна и из-за ее отца. Потому что первый, очевидно, с помощью всех имеющихся законов сделает так, чтобы вернуть ее обратно к сыну, а второго она сама не хочет опозорить. Про мужа ей даже думать не хотелось.