Жена и 31 добродетель

Всадники вскоре смешались. Поздравления, восхищенные возгласы сопровождали воссоединение распавшейся компании. Амабель и Роберт обменялись теплыми взглядами и улыбками, прежде чем вернуть внимание своим гостям.

Когда все направились в сторону дома, леди Клиффорд оказалась в хвосте группы вместе с Розалиндой. Ветер играл белокурыми прядями последней, придавая ее облику непривычную мягкость и кротость. Однако разговор с ней, как всегда, производил впечатление пронзительного скрежета металла, от которого сводило зубы и резало слух.

– Удивлена, что ты так неплохо держишься, – обронила она.

– Спасибо, ты очень любезна, – равнодушно ответила Амабель.

– Любезность тут не причем. Главное, что моим родителям не нужно стыдиться тебя.

– Стыдиться?! – вспыхнула леди Клиффорд.

– Конечно. Даже если мой отец выбрал тебя в жены Роберту, это не значит, что ты можешь потянуть роль хозяйки большого имения. Твой отец всего-навсего граф.

Амабель осадила лошадь и возмущенно посмотрела на нее. Розалинда сделала изящный поворот и насмешливо проговорила:

– Что такое?

– Как ты можешь так говорить? Я, конечно, не дочь маркиза, но сердце у меня с правильной стороны. И у меня хватит мужества дать отпор тем, кто думает, что я недостойна Роберта и той фамилии, что ношу.

Амабель пришпорила Изольду и поехала вслед остальной компании.

– Зачем же так кипятиться… – Розалинда без труда догнала ее и стала держаться в непосредственной близости. – Я просто сказала правду. Возможно, неприятную, но правду.

– Так значит, правда так дорога тебе?

– Несомненно, – гордо подняла голову Розалинда.

– Хорошо, – Амабель остановилась и в седле развернулась к ней. – Тогда скажи что у тебя за претензии к Лэндону?

Ее золовка сузила глаза и поджала губы. Резкие слова, казалось, уже готовы были сорваться с губ, но задержались, подчинившись ее воле. Немного помолчав, она сдержанно выдавила:

– Нет у меня к нему никаких претензий. А если бы и были, то это вряд ли бы касалось тебя.

– Мне плохо в это верится. Если он так тебе неприятен, то я заменю его на Уильяма. Он старше и более услужлив.

– Не надо мне никакого Уильяма! – вскинулась Розалинда. – Я же сказала, что у меня нет никаких претензий! И хватит об этом!

– Ну почему… – уже издевательски продолжила Амабель. – Надо все подробно обговорить. Плохие слуги – позор для хозяев.

– Управлять имением – прерогатива мужчин. Женщинам лучше заняться домом и детьми. О, только у вас пока нет детей. Думаю, стоит уделить внимание этому.

Розалинда торжествующе посмотрела на жену своего брата, явно ожидая увидеть смущение или возмущение. Однако наткнулась на полную невозмутимость.

– Спасибо за заботу. Мне приятно, что ты думаешь о нашей с Робертом жизни так серьезно.

– Какая наивность!

В этот момент к ним подъехал Роберт, явно обеспокоенный их затянувшимся диалогом.

– У вас все хорошо? Розалинда, ты не даешь возможности Амабель заняться гостями, удерживая ее тут.

Он внимательно смотрел то на одну, то на другую, ожидая ответа на свой вопрос.

Его сестра, не говоря ни слова, кнутом подстегнула лошадь и понеслась галопом к гостям. Амабель взглянула на мужа и слегка улыбнулась, давая понять, что все в порядке.

– Полагаю, нам нужно догнать остальных?

Тон ее слов был одновременно мягким и успокаивающим.

– Это наш долг, – Роберт подстроил шаг коня под мерный аллюр ее лошади.

Пара какое-то время ехала молча. Амабель изо всех сил сдерживалась, чтобы не взять мужа за руку, и это желание разъедало ее изнутри. Особенно после вчерашнего вечера.

Тогда, раздевшись, но закутавшись в шлафроки, супруги обсудили насущные проблемы, хлопоты, связанные с прибытием гостей, стратегию поведения около старшего Горсея – все, кроме того, что так жаждала узнать ее душа. Тайна, окутывавшая мужа, не давала ей покоя, призывая к действиям.

Однако вся решимость мигом испарилась, стоило ей заглянуть в его зеленые глаза. Интенсивный прожигающий огонь пробирался до самых глубин ее существа, оставляя незаживающие раны. Но эта боль была совсем другого рода: ноющая, изнуряющая, несущая в себе томление и неудовлетворенное желание.

При мысли, что надо для начала хотя бы протянуть руку и коснуться его, Амабель чувствовала, как холодок пробегал по позвоночнику. И не находила в себе силы переступить через внушительные барьеры догм и привитых манер. Впервые воспитание стало большим препятствием для ее будущего. И впервые никто не мог ей помочь в задуманном. Это касалось только их двоих.

Так вот, сидя в шлафроках, один на один, Роберт и Амабель, как добропорядочные муж и жена, мирно разговаривали о всякой всячине, тщательно избегая щекотливой темы. Она от смущения, он – по своей загадочной сути, столь же непонятной, как и далекие звезды.

Сейчас, когда он ехал рядом с ней, Амабель не могла отделаться от ощущения необычного единения, особой связи между ними. Ее тело неосознанно отвечало на этот магнетизм, устремляясь к нему с едва подавляемой силой. Она украдкой бросила взгляд на мужа и чуть не застонала, увидев, как камзол обтягивал его грудь, как напрягались его ноги, обхватывая круп лошади.