Жена и дети майора милиции

Муза сошла с электрички и пошла по темной дороге. Она не была трусихой, но эта дорога, ведущая через лес, в темноте была страшной. Высокие сосны казались черными великанами, застывшими в ожидании какой-то команды. Муза старалась не глядеть по сторонам и под стук сердца прибавляла шагу. Невнятных очертаний тень показалась на дороге и поплыла ей навстречу. То ли человек, то ли собака, то ли волк. Хотела свернуть на обочину, спрятаться, но не смогла. Будь что будет. Где-то читала, что страх в подобных ситуациях нельзя обнаруживать. А дорога вдруг посветлела, то ли небо очистилось от облаков, то ли глаза попривыкли к темноте, стали более зоркими. Сосны уже были просто большими деревьями, а тень на дороге оказалась влюбленной парочкой. Она в белом, он тоже в белой летней курточке и сам белый, даже в темноте заметно, какой белобрысый. От сердца отлегло: слава богу, не опасные люди, просто влюбленные. Но парень все-таки ее напугал:

— Все думают, что она в Москве, а она бродит тут ночью, как привидение.

Это же Игорь. Она не отозвалась. Не было сил, да и голова закружилась. Кто это с ним рядом? Зачем? А как же Кира Васильевна?

— Почему молчишь? Что случилось? — В голосе Игоря послышалась тревога.

— Что может случиться? Приехала, дома никого, поехала к тебе, и вот ты меня встретил.

Игорь все понял: провалилась сестрица на последнем экзамене. У него тут лето, лес, прогулка с Варварой, а у Музы горе.

— Не переживай, — сказал он ей, — у каждого человека бывает в жизни какая-нибудь катастрофа. Тут надо сразу сохранить равновесие, а уж забывается все такое постепенно. Поступишь на следующий год.

— Куда?

— В институт.

— Вот так мы живем, — сказала Муза, обращаясь к Варваре, — у меня в сумке зачетка и студенческий билет, а брат родимый утешает. Нет чтобы поздравить.

Игорь растерялся.

— Поздравляю. А чего ты тогда здесь в темноте бродишь?

— Хочешь сказать, чего притащилась так поздно, мол, быть такого не может, что брата повидать захотела. А я ведь именно затем приехала, чтобы тебя повидать. Ну и заодно спросить: куда уходит любовь? И что это вообще такое: сначала человек любит, потом вдруг не любит… Если бы ты знал, Игорь, как мне надо знать это.

— Я отвечу, можно? — подала голос Варвара.

Ей бы не стоило встревать в разговор брата и сестры, к тому же в такой необычный разговор. Но Варвара если что знала, то никогда это знание в себе не хоронила.

— Любовь никуда не уходит, — сказала она, — уж если она родилась, то на всю жизнь. А если любовь вдруг все-таки уходит, то это означает только одно — ее не было.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Однажды Сашка спросил Тамилу: «Ты знаешь, почему курица не ревнует?» Вопрос прозвучал несерьезно. Но все-таки интересно, почему? «Потому что петух не участвует в воспитании детей». Так просто? Но Сашка считал, что это далеко не просто: ревнуют только того, с кем хотелось бы жить одной жизнью, делить один хлеб, растить детей.

С годами в их семье все мудрые и веселые выражения стали приписываться Сашке. С годами он как бы раздвоился. Одного звали Отец, он погиб в борьбе с бандитами, и на том месте, где он погиб, у обочины дороги был установлен памятник. В тот год, когда Отцу исполнилось пятьдесят, его сын Василий напечатал о нем очерк в газете, который так и назывался «Отец». Второго звали Сашка, и это имя в их семье было как пароль. Когда у Василия после свадьбы не заладилась семейная жизнь и он признался Тамиле, что любит другую, она ему сказала:

— В жизни всякое бывает, но с Сашкиным сыном такого случиться не могло. Значит, ты не его сын. И меня можешь больше не считать матерью.

Василий пытался что-то объяснить, вызвать у Тамилы если не сочувствие, то понимание, но Тамила ничего такого понять не могла. Ее «устаревшие» взгляды на любовь и семью не допускали таких вольностей. К тому же она знала: Василий ее не ослушается. Пострадает, покрутится и никуда от Алены не денется.

— Ты должен знать, — сказала ему Тамила, — что новая твоя любовь вовсе не любовь. Это наказание тебе за то, что любовь твоя к Алене всегда была без уважения. Подозреваю, что в этом виновата сама Алена, но это не снимает с тебя вины.

Правильно люди подметили, что малые дети — малые хлопоты. Ее дети выросли, и вместе с ними выросли ее заботы, страхи и волнения. Тамила понимала, что эти большие хлопоты съедают ее, не принося пользы детям, но ничего с собой поделать не могла. Просыпалась посреди ночи. Думала о Музе, Василии, Игоре. Найти свою работу, получать зарплату — еще не жизнь. А как сделать их счастливыми? Только когда родился внук, она перестала терзать себя. Маленький Сашенька зажег в ее сердце такую нежность, такую трепетную любовь, какую она или забыла, или никогда не испытывала к своим детям. Алена говорила: «Да не любите вы его так, все равно же потом никакой благодарности». А ей и не нужна была благодарность от этого мальчика. Ей надо было, чтобы он жил, рос, а она бы его любила.