Жена из прошлого

Машина нашлась сама, а точнее, нашёлся Вернер, который уже спешил к нам, чтобы тоже напомнить об уроках. Шанетт ничего не оставалось, как пожелать нам хорошего дня и попрощаться.

Пока ехали домой, я пыталась разговорить Эдвину. Интересовалась, как ей гимназия, понравилась ли Росмари, ждёт ли следующей недели. Увы, в машине Эдвина вспомнила, что она вредина и язва, и почти мне не отвечала, а если и отвечала, то огрызаясь.

Наследница Фарморов явно испытывала на прочность терпение, которым я хвасталась перед Данной и которое стремительно убывало.

Глава 17 О заведениях благопристойных и не очень

Эндер Делагарди

С Эдвиной всегда было легко. По крайней мере, раньше мне так казалось. Забота о её воспитании возлагалась сначала на нянек, а когда девочка подросла, к ней стали приходить гувернантки. В остальное же время она была предоставлена самой себе просто потому, что я почти не бывал дома. В те редкие дни, когда всё же оказывался свободен, старался уделять ей больше внимания. Чувствовал за собой вину из-за того, что меня никогда не было рядом, и ни в чём ей не отказывал.

И, кажется, перестарался.

Приходилось признать, хоть и не очень хотелось: из очаровательной малышки Эдвина превращалась в капризного, избалованного подростка. Велев служанке привести её ко мне утром, я надеялся увидеть в её глазах раскаянье, стыд или хотя бы смущение из-за выходки с мисти Ливен, но девочка лишь дерзко вскинула голову и произнесла:

— Она это заслужила. Она мне не нравится!

— Как и все гувернантки, что были до неё, — напомнил хмуро, и Эдвина капризно надула губы.

— Эта хуже всех, — буркнула. — Мисти Ливен… она злая. Злая и плохая!

— Такое ощущение, что мы говорим о разных мисти Ливен, — пробормотал я, невольно рисуя в уме тихую, милую девушку в очках.

Эдвина ничего не ответила, насупленно замолчала, и стало ясно: не раскаивается. Не жалеет и не чувствует за собой вины, и, если сейчас ничего не сделаю, гувернантка и прислуга окажутся не единственными жертвами её «шуточек». Что, если рискнёт воздействовать на Женю? Я-то любую попытку магического воздействия сразу почувствую, но вряд ли о ментальных защитах знает иномирянка.

— Подойди сюда, — велел ребёнку.

Замешкавшись, Эдвина всё-таки шагнула к столу, на краю которого я сидел, и с явной неохотой вытолкнула из себя:

— Я больше… не буду.

Прозвучало совсем не убедительно.

— Не будешь, — согласился я. Раскрыв футляр, доставленный помощником мейста Бреверна полчаса назад, извлёк серебряный кулон в виде звезды на тонкой цепочке. В её сердцевине поблёскивал, на первый взгляд, обычный бриллиант. На самом же деле камень был заряжен особой магией, и всё украшение незримой вязью оплетали чары артефактора. Благодаря этой безделушке мне не придётся переживать из-за того, что племянница может заставить скакать Бальдера на руках или выкинет какой-нибудь злой фокус с моей «супругой».

Глаза у Эдвины засияли от предвкушения подарка. Правда, она тут же вспомнила, что вчера крупно проштрафилась, а значит, подарков не заслуживает.

Сощурившись, настороженно поинтересовалась:

— Что это? — И посмотрела на украшение так, словно мои пальцы овивала ядовитая змея.

— То, что будет сдерживать твои порывы и не позволит так беспечно пользоваться даром.

— Но я…

Не теряя время, я надел украшение на шею девочки и предупредил:

— Сама снять не сможешь, даже не пытайся.

— Ты запер мой дар? — вспыхнула племянница.

— Артефакт будет его подавлять. Попробуешь воспользоваться силой, почувствуешь себя плохо. Человеческий разум — не игрушка, Эдвина, — добавил я строго.

— Но я же не смогу учиться с запертым даром! — воскликнула она, сначала белея от гнева, а спустя пару мгновений на щеках вспыхнули пунцовые пятна румянца.

— В ближайшие недели вы будете проходить теорию. Сила тебе не понадобится.

— Но я же… я… — задыхаясь, начала она и тут же выкрикнула: — Ты не можешь запереть мою силу!

— Подавить, — спокойно повторил я, получив в ответ полный бессильной ярости взгляд. — И да, я могу. Как твой опекун, имею полное на то право.

— Бабушка Данна никогда бы…

— Ты хочешь к ней?

Примолкла. Опустила взгляд. Нервно сунув украшение под ворот блузы, чуть слышно вытолкнула:

— Не хочу.

— Хорошо, — кивнул я и поднялся. — Пойдём. После завтрака отвезу тебя в гимназию.

Но в гимназию я так и не попал. Вместо того, чтобы провести утро с племянницей, разделить с ней такое важное событие, как День приветствия, я был вынужден мчаться в управление. Оставалось надеяться, что Женя справится и с Эдвиной, и с ролью Раннвей. Меньше всего мне хотелось, чтобы её первый выход в свет, пусть и такой короткий, был без меня, но…

— Делагарди, в каких облаках витаем? О чём мечтаем? О жене? — вернул меня к действительности, очень и очень паршивой, раздражённый голос начальника. Экеблад едва не рычал, и имел на то право. — Так сейчас не самое подходящее время. У тебя убили коллегу. Ультора! Будь любезен, вернись с небес на эту харгову землю. Ты нужен мне здесь, для расследования!

— Я и так здесь, — ответил сухо.