Жена Хана

Обхватила его бедра ногами, принимая глубже, сжимая руками его мощную шею, содрогаясь от отголосков оргазма и от наполненности таким невыносим трепетом, что кажется я сейчас умру от счастья… и дело не в алмазе. Это могла быть обыкновенная железка…но это был его первый настоящий подарок мне. Не как шлюхе или вещи, а как своей женщине.

— Мог бы я бы окольцевал тебя везде… — толкнулся еще сильнее, — даже там, где ты сейчас меня сжимаешь. Чтоб никто и никогда не прикасался к тебе и не смог тебя брать.

— Никто и никогда не прикоснется ко мне. Никто кроме тебя. Я твоя… а ты мой. Мой …Тамерлан.

Произнесла и замерла, ошарашенная наглостью, наглым заявлением. Раньше я даже подумать такое не осмелилась бы.

— Твой, — наклонился к моим губам и провел по ним языком. — Твой Тамерлан. Ты совершенно права и … иногда мне хочется задушить тебя за это.

— Задушить?

— Да. Задушить… чтобы никому не принадлежать…но я не могу.

— Почему?

— Потому что…потому что мне кажется, что тогда я и сам умру.

Двигается медленно. Глубоко, но очень медленно заставляя перейти на новый виток возбуждения. А мне хочется сильнее, быстрее.

Как же нежно и медленно он целует мои губы, мою шею, ключицы, мочки ушей, покусывая их и опаляя горячим дыханием, его пальцы обжигают мою кожу, щекоча ребра, бедра, икры сплетенных ног. Как только я начинаю стонать сильнее, он останавливается и смотрит мне в глаза.

— Что такое? — улыбается подло, коварно и так сексуально, что мне хочется впиться ногтями в его кожу и оставить на нем полосы.

— Ты…ты нарочно так…да?

— Что нарочно? — спрашивает и безумно медленно двигается внутри, заставляя меня дрожать и извиваться под ним.

— Мучаешь меня.

— О даааа, — втянул в рот сосок, кусая за самый кончик и тут же выпустил, — но я мучаюсь вместе с тобой. Мучаюсь сильнее, чем ты.

Тяжело дыша, смотрит в глаза и снова начинает свои сводящие с ума толчки. И я уже мечусь от этой пытки, сдавливая его руками и ногами, впиваясь по-настоящему ногтями в его потную спину. Но Хан вдруг срывается на быстрые, оголтелые бешеные толчки. И меня тут же сбрасывает в бездну наслаждения. Ослепительного, дикого, невыносимо прекрасного.

Спустя время, пока мы лежали опустошенные, уставшие, взмокшие я вдруг подумала о том, что не просто не боюсь его больше, а хочу его. Сильно, невероятно остро и так безумно, что меня заводит в нем буквально все…как заставляет сжиматься сердце. Протянула руку и посмотрела на кольцо, покрутила ладонью, любуясь тем, как переливаются алмазы в глазах порхающего лебедя из белого золота, он словно расправил крылья в полете и оплел ими мой палец.

— Нравится?

Приподнялся на локте, глядя на меня и улыбаясь уголком сочного, красного после поцелуев, рта.

— Очень нравится.

— Я выбирал целый месяц. Но так ничего и не нашел…Я заказал его у ювелира из Монголии и только вчера мне привезли его.

— Почему лебедь?

— Такой я вижу тебя.

— Меня?

— Тебя.

Провел пальцами по моей щеке. Лаская скулу, подбородок.

— Ты похожа на лебедя. Такая же белая, нежная и красивая.

— Говорят, что лебеди самые верные птицы. И они любят только раз в жизни…если их вторая половина погибает лебедь умирает от тоски.

Убрал мои волосы с лица, загладил их назад, внимательно всматриваясь в мои глаза.

— Ты бы умерла от тоски без меня?

— Мне бы хватило на это секунды.

Смотрит с недоверием и золото в его радужках то темнеет, то светлеет.

— Мне хочется в это верить. Когда-нибудь узнаем так ли это на самом деле…

Встал с кровати и подошел к окну.

— Он все еще жив… а вчера ему привезли новую лебедку.

Встала следом и подошла к окну, глядя вниз на озеро. На двух прекрасных птиц. Одна черная, другая белая. Плавают вдалеке друг от друга и держат дистанцию.

— А он… и та лебедь, которая умерла, они были парой?

— Не знаю. Тогда мне это было не интересно. Но факт остается фактом — он до сих пор жив. Хотя, легенда красивая. Люди любят сочинять сказки и фантазировать.

Я обняла его сзади за торс и прислонилась всем телом к его спине.

— Возможно он ее не любил…

— Возможно.

***

— Он надел ей кольцо. Ты видела эти алмазы? Это же целое состояние.

— Русская сучка не заслуживает такой роскоши.

— Своей первой жене он дарил намного больше подарков.

— Ну так кто станет дарить подарки кому-то, кто скоро исчезнет.

Тетушки злорадно рассмеялись, смиряя меня презрительными взглядами за столом. Я напряглась, впиваясь сильнее в вилку пальцами и продолжая есть. Они говорили по-монгольски, но я уже понимала каждое их слово, потому что училась беспрерывно. Все свое свободное время я посвящала обучению языку, традициям и культуре этого народа.

— Мне кажется или она растолстела и ест много. Скоро из хрупкого лебедя превратится в жирную свинью.

Подняла голову.

— Даже если и превращусь, то вряд ли смогу вас переплюнуть. Первенство только вам.

Пусть я говорила с акцентом и не все слова произнесла правильно, но они остолбенели и переглянулись. Разговоры тут же смолкли. Обе гадины сделали вид, что не поняли меня. Пожали плечами и продолжили опустошать тарелки.

- Сказали две жирные гусыни у которых летом от жары сало капать с задниц начнет.