Читаем Жена Кукловода полностью

Жена Кукловода

Вдруг вся обида, злость на мужа, что мучили до расставания, растаяли. Ощутила себя такой слабой, такой беззащитной. Растоптанной, сломанной. Без его защиты, без его надежных объятий было почти невозможно дышать.

Нестерпимо захотелось метнуться к нему и, не давая раздеться, обнять, прижаться щекой к влажной шершавой ткани его пальто, с наслаждением вдохнуть родной, неповторимый запах любимого мужчины, чуть приправленный бензином и дождливой ноябрьской свежестью.

Чтобы он, немного опешив от такой бурной встречи, обнял ее холодными с улицы руками, гладя по спине, поцеловал в макушку и прошептал:

— Ну, здравствуй, родная. Наконец, я дома.

Но Руслан все смотрел и смотрел на нее. И молчал.

Горло перехватило, вырвался всхлип.

Руслан тут же шагнул вперед, обхватил ее лицо ладонями, тревожно всматриваясь в глаза.

— Мила? Что-то с Антошкой? — спросил он тихо и настороженно.

Она молча покачала головой, из последних сил сдерживая рыдания.

— Что случилось?

Она нервно сглотнула. Ее просто разрывало от желания разреветься и прямо тут, в прихожей, выдать ему ту жгучую, мерзкую тайну, что запрятала внутрь, прикрыв спасительной молитвой: «Это было не со мной».

Но тут же представила, как горькая складка прорезает лоб, как опускаются уголки губ, а на скулах ходят желваки, как темнеет от гнева лицо…

На что он решится после ее признания? Даже не хотелось об этом думать.

Сделала судорожный вдох, заставила себя успокоиться.

— Ничего. Ужин готов.

Руслан тут же отпустил ее и отстранился. Сразу же стало холодно и тоскливо. Но Людмила стиснула зубы.

— Ох, как же соскучился по домашнему, — Руслан с аппетитом принялся за греческий салат, — свежие овощи! То что нужно для моего измученного бутербродами ЖКТ….

Людмила молчала, словно боялась — как только заговорит, тут же разрыдается.

Антошка, наскоро закончив с едой, ретировался в свою комнату — судя по пиликанию скайпа за тщательно закрытой дверью его ждала беседа с испанской подружкой.

Людмила собрала грязные тарелки, принялась их мыть.

— Мила, ты перчатки не надела… У тебя же аллергия на химию.

Руслан отобрал у нее губку.

— Я сам домою. Ты вытирай.

В его голосе совершенно не было той подчеркнутой фальшивой заботы, что так обижала ее до отъезда. Руслан сказал это просто, с нежностью. Как раньше. У Людмилы опять защипало в носу…

— Вместе быстрее. А знаешь что, давай к Новому Году купим посудомоечную машину.

Он взял ее руку и прикоснулся губами к запястью.

— Ну вот, уже покраснение появилось. Твою нежную кожу надо беречь. Там, кажется, синафлан был… Пойду принесу.

Руслан ушел в зал за мазью от аллергии, а вернулся с большой коробкой, перевязанной лентой с затейливым бантом.

— Чуть не забыл. Это тебе.

Людмила нетерпеливо потянула за ленточки, открыла коробку, развернула шуршащую бумагу, вынула оттуда большую куклу, тонкой ручной работы, одетую в изумрудно-зеленое платье с пышной юбкой.

Она смотрела на подарок, и ей казалось, что сердце перестало биться. Пальцы безвольно разжались и, сверкнув огненно-рыжими кудрями, кукла упала на пол, удивленно раскрыв свои ярко-зеленые глазки на бледно-молочном фарфоровом личике. В точности как у рыжей Лили.

Руслан тряс ее за плечи, что-то говорил… Людмила видела, как шевелятся его губы, но не могла разобрать ни слова. Словно в телевизоре выключили звук.

В груди разливалась жаркая боль, голова наполнилась белым шумом…

— Милочка, родная… Что? Что болит?

Наконец голос Руслана прорвался в ее сознание. Она почувствовала у губ холодное стекло…

— Выпей… ну же… давай…

Сделала послушно глоток. Скривилась от мерзкого вкуса кордиамина.

Руслан на руках отнес ее на диван, бережно опустил, подложил подушку. Сел рядом, сжал запястье, считая пульс.

— Так… рассказывай. Что стряслось.

Людмила поняла, что если сейчас же не выпустит из груди эту мерзкую, страшную тайну, то она разорвет ее изнутри…

…Когда закончились слова и слезы, Людмила закрыла глаза, чтобы не видеть, как окаменело лицо Руслана, как потухли глаза и побелели губы…

Секунды падали в пустоту, страшные, мертвые.

— Кто-то еще знает?