Жена Лесничего

Юстас с удивлением посмотрел вниз, на неизвестно откуда, появившуюся ловушку, и пропустил момент, когда из леса выступили Тейл и его отец в алых плащах и золотых коронах.

В тот же момент, пока те не успели даже раскрыть рта, Юстас наставил пистолет на старшего фейри и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, подобный разрыву грома, на груди короля расцвело алое пятно под цвет плаща. Уже падая, в плен плюща, Юстас плавным движением перевел дуло на Тейла, но тут он весь дернулся, как паяц на ниточках от неуклюжего движения кукловода. В шее Юстаса задергалась стрела с черным оперением.

Дэмиен перевел взгляд на Милисент. Она держала у губ черную суставчатую трубку. Ту самую, которую прятали подальше от глаз в хижине на верхней полке.

Юстас с криком запрокинул голову. По тонкой цыплячьей шее скатилась багровая струйка темной крови. Он выдрал стрелу и попытался вновь поднять руку с пистолетом, но тут его всего начало корчить.

Он пронзительно заорал. Его тело выгнулось дугой, глаза закатились, изо рта пошла пена.

Палка выпала у Милисент из рук, она осела на землю, закрыв лицо ладонями.

Тейл склонился над отцом, тот хрипел, на губах выступили алые капли.

Чармейн закрыла глаза Ветерка, сама спряталась у Дэмиена на груди.

— Хватит.

Голос зазвучал одновременно со всех сторон как звон колокола. В то же мгновение, Юстас перестал биться в приступе, упал на землю сломанной куклой. Черты лица разгладились, убирая боль, оставляя умиротворение, глаза закрылись навсегда.

На поляну вышел единорог. Путаясь между тонкими ногами с серебряными копытцами, за ним семенили лисята с пушистыми хвостиками, кубарем катились медвежата, бежали грациозные оленята.

Единорог подошел к Тейлу, склонившемуся над отцом. На остром роге зазмеилось искрящееся сияние, впиталось в грудь короля фейри. Тот глубоко вздохнул, и задышал ровно, не открывая глаз.

Над Юстасом Единорог стоял дольше. Дэмиен затаил дыхание, в ожидании чуда.

Тело единорога окутала дымка. Миг, и на его месте стояла юная девушка, одетая в платье цвета первого снега, с белоснежными волосами до пят. Ее голову венчали два ветвистых рога. Она опустилась на колени подле Юстаса и заплакала.

***

Чармейн тоже безудержно плакала. Она могла на словах ненавидеть Юстаса, но видеть его мучения и знать, что он мертв пробило брешь в стене, которую она сознательно вознесла между собой и братом. Вспомнилось, как в детстве, он бывало носил ее на руках, и позволял играть с собой в догонялки. Он казался взрослым, всезнающим и всемогущим. Потом стали возникать ссоры, Чармейн не могла простить того, что Юстасу всегда доставалось лучшее, за счет нее самой. Она мстила, он отвечал. Юстас был сильнее, мучил ее удачливей, так и понеслось… Оказывается, не смотря ни на что, Чармейн все еще любила его.

И она была благодарна рогатой фейри за то, что та тоже оплакивает Юстаса. Кем бы он ни стал.

Беловолосая девушка погладила волосы Юстаса.

— Глупый мальчишка. Я дала тебе второй шанс, а ты ворвался обратно ради убийства.

Она с легкостью подняла тело Юстаса на руки, как жених невесту. Обвела невидящим взглядом присутствующих на поляне. Милисент так и осталась распростертая на земле в глубоком поклоне, прячя лицо в ладонях.

Кто эта хрупкая на вид девушка?

Чармейн оцепенела, руки заледенели, сердце ухнуло вниз. Она хотела столько узнать, но ни один вопрос не казался достойным быть заданным.

— Чармейн, попрощайся с братом, — сказала рогатая фейри. Ее голос отдавался гулом в грудной клетке, жег под ребрами отголоском волшебного огня.

Ноги Чармейн сами понесли ее вперед.

— Прости, Юстас, — прошептала она. — Я завидовала тебе, вместо того, чтобы любить. Мы не были близки. Прощай, брат.

— Признать правду нелегко. Делает тебе честь. Кто либо еще?

На поляне воцарилась тишина. Тейл держал за руку отца, наблюдал как поднимается и опускается его грудь в глубоком сне. Дэмиен Поддерживал Чармейн за талию.

Милисент сидела на земле, не поднимая головы. Наконец она хрипло произнесла:

— Я не сожалею. Простите меня, Хозяйка леса. Вы мне дали второй шанс, и я подвела вас.

Хозяйка леса… Чармейно склонила голову в глубоком поклоне. Она привыкла думать о нем как о хозяине, неведомом мудреце, все видящем, но стоящим в стороне. Она ли бывшая монахиня Ангелина, или легенды лгут?

— Не могу судить тебя строго, любимая девочка. Уже журила тебя однажды за затаенную обиду. Я знаю, какую боль он тебе причинил, тоже не сожалея. Прости, но тебе придется покинуть лес. Как и всем вам. Хватит. Я создала этот заповедник для любви. Раз люди не умеют его ценить — вам тут не место. Все, на что я надеялась разрушено. Вас не остановить ни договором, ни наказанием.

Вдруг до селе внешне безучастный Тейл с болью спросил:

— Раз я вижу вас, о создательница, то позвольте спросить — за что? За что вы обрекли нас, верных ваших слуг, на вымирание?

Хозяйка леса в последний раз с сожалением взглянула на Юстаса, движением руки создала окованный медью гроб и перенесла его тело туда. Лишь потом встала напротив Тейла и ответила ему с дрожью в голосе: