Жена Майкла

Сев, она обнаружила, что головная боль исчезла, а с ней и сонливая вялость. Хватит с нее! Ни бить себя, ни таскать по дому она больше не позволит! Раскрывают ей прошлые грешки посторонней женщины. Сейчас же в полицию! Там выяснят, кто она, защитят от Майкла. До Таксона она и пешком дойдет, только бы за ворота выбраться! Может, удастся через стену перелезть? Сразу надо было обратиться в полицию. На душе полегчало. Наконец-то она предпримет решительные действия.

Украдкой подобравшись к двери, она удивилась — дверь открыта. С балкона лился лунный свет… Ну и дверей в этом доме! Но выйдет она тем же путем, что и вошла, а то еще заблудится. Может, еще разок взглянуть на ребенка? Так, для верности? Мальчик, конечно, не ее, но ведь она толком даже и не посмотрела на него.

Она прислушалась у двери смежной комнаты — как будто, тихо.

Миниатюрный поезд и тряпичный жираф валялись на кровати, на комоде — маленький телевизор, а рядом тускло горит лампа. За углом она обнаружила детскую кроватку и спящего ребенка в ней. Комната не похожа на детскую: словно ребенка попросту добавили сюда, точно он тут — временный гость.

Спал мальчик на животике, засунув в рот большой палец, тонкие светлые волосики на лбу взмокли от пота. Когда она наклонилась прикрыть его, то потревожила его сон: он, бормотнув что-то неразборчивое, повернул голову на другой бок, автоматически вытащив палец и затолкав скрюченного медвежонка еще дальше в угол.

Симпатичный малыш, крепкий, здоровенький. По ее прикидам ему годика два-три. Как могла Лорел бросить его, лишить матери? И если Лорел похожа на нее, как мог у них с Майклом родиться такой светловолосый ребенок? Она потянулась и погладила щечку — теплый шелк. Глаза Мадонны, казалось, сверлили ей спину, когда она уходила из спальни.

Мальчик на меня совсем не похож, это точно. Но забавно, как она забывает собственное лицо. Она опять взглянула на себя в зеркало ванной. Каждый раз смотрится в зеркало, точно в первый раз. И лицо никогда не отражает ее чувств. Волосы у нее темно-каштановые, под цвет глаз. Кожа, скорее, бледная, чем светлая. Царапина на щеке, там, где задели часы Майкла, слегка вспухла.

Повинуясь порыву, она спустила брюки и трусики и внимательно оглядела ноги и бедра. По обе стороны внизу живота слабо бледнели ниточки. Словно бы желая стереть их, она провела по ним пальцем.

Когда-то я была очень толстой — она взглянула в широко распахнутые глаза: рот приоткрылся — наконец-то дал трещину мраморный облик —…или беременной.

3

Крадучись, Лорел брела по безмолвному особняку. Послушно скользили на массивных петлях деревянные двери, являя гулкие комнаты, в которых даже массивная мебель казалась карликовой. Она поймала себя на том, что поглядывает через плечо, осторожно прикрывая очередную дверь.

Толстенные сероватые стены. Высоченные потолки с потемневшими балками. Сводчатые переходы. И все окна забраны снаружи металлическими решетками. Будто тюрьма, но роскошная.

Солнце стояло высоко, когда она проснулась. Никто не потревожил ее сна, не позвал к завтраку. Точно все в панике, ужаснувшись ее присутствию, покинули дом.

Ноги ее тонули в глубоком пушистом ковре на лестнице, лестница сходила плавным широким полукругом на плитки холла. На полу горело инкрустированное солнце — оранжевым, розовым, желтым — нарушая ровный узор плиток и раскинувшись от основания лестницы до дальней стены. Его будто вынули и целиком привезли сюда из старинного заграничного замка.

На последней ступеньке Лорел запнулась, всматриваясь в тени, сгустившиеся у стен, — от резных комодов и стульев с высокими спинками и кожаными сиденьями. Страх чего-то ускользнувшего из памяти, от чего она помчалась через пустыню к пикапу Харли, не оставлял ее. Он притаился совсем рядом. В этом доме. Но — почему?

Дойдя до середины солнца, она снова замерла. Может, оттого, что дом принадлежит Майклу Деверо? Нигде ни малейшего шороха.

Через двустворчатые двери напротив лестницы она вошла в гостиную — двусветный зал, на высоких окнах шторы темно-зеленого бархата, в воздухе витает запах мебельного масла. Кушетки и кресла, обитые богатой драпировкой, теснятся вокруг столов на толстенных коврах, каждый из которых покрыл бы пол в обычной комнате от стенки до стенки.

Конечно, дом-великан поглощает все звуки. Вот почему тут так тихо. Лорел стояла посреди устрашающего зала и терла голову под волосами, там, где боль была сильнее всего, и опять сознание ее заполнялось воспоминаниями. До вчерашнего утра — пусто, но после — мельчайшие события выступали ярко, выпукло: изгиб губ Майкла, когда он произнес: «Лорел, однажды я обещал себе, что если мне доведется увидеть тебя снова, я убью тебя!»

Она торопливо сбежала от воспоминаний к камину в дальнем конце зала и принудила себя внимательно рассматривать охотничью сцену над полкой. Картина казалась мелковатой, не подходящей для столь почетного места.

Винтовая лестница в углу вела на балкон второго этажа — продолжение балкона холла. Но поуже. Позади небольшая дверь в кабинет Пола, где накануне она познакомилась с семьей Деверо.