Жена моего мужа

– Абсолютно нет, ваша честь. Моя клиентка сама просила меня представлять ее. Ей кажется, что у нас есть нечто общее.

На галерее засмеялись, хотя это не было остротой. Это была правда.

Но надо отвечать на вопрос обвинения – что она помнит о том вечере, когда был убит Эд.

– Я это уже указала в своем заявлении!

Лили нахмурилась. «Веди себя уважительно, – говорила она. – Будь готова снова и снова повторять факты».

Карла овладела собой.

– Простите, я просто очень устала. – Она сверкнула улыбкой – одной из своих лучших – молодому присяжному, не сводившему с нее глаз с начала процесса. Он был на ее стороне.

«Оденься разумно», – просила Лили, но Карла не смогла заставить себя надеть предложенные ей ужасные вещи и выбрала шикарный жакет и свою любимую черную облегающую юбку. Она видела, что ее наряд привлек внимание.

– Можно мне давать показания сидя?

Судья коротко кивнул. Слава богу, судья – мужчина. Больше шансов привлечь его на свою сторону, если она правильно разыграет карту.

– Мы с Эдом были дома. Он снова напился. – Карла зажмурилась. – Начал кричать на меня. Заявил, что наш ребенок не от него… – На ее глазах выступили слезы.

– А Эд Макдональд является отцом вашего ребенка?

Карла вздернула подбородок.

– Конечно! Я любила своего мужа и не изменяла ему. Я готова на анализ ДНК, если понадобится.

Обвинитель прошелся перед присяжными.

– Но разве в вечер убийства ваш бывший бойфренд Руперт Харрис не приходил к вам домой? Вы собирались уйти к нему от мужа?

Карла была настолько шокирована, что не сразу нашлась с ответом. Ее адвокат тоже опешил. Это был молодой человек, постоянно сверявшийся со своими записями, будто боясь что-нибудь забыть, однако Лили уверяла, что он «отлично подходит для этого дела».

– Нет, – выговорила она наконец. – Руперт просто мой знакомый из колледжа. К тому же он помолвлен.

Бестактный обвинитель только поднял брови, будто намекая, что Карлу вряд ли остановили бы такие мелочи.

– Пожалуйста, расскажите нам, что было дальше, миссис Макдональд.

Карла взглянула на жюри. Среди присяжных была женщина с узким, заостренным лицом, сидевшая рядом с проникшимся сочувствием молодым человеком. Карла заговорила, обращаясь к ней:

– Эд кричал на меня, начал трясти за плечи… Впился пальцами так, что мне стало больно. Я очень испугалась… – Она перевела дыхание и прижала руку к груди. – Я его оттолкнула, он налетел на стену и упал. Он был совсем пьян и не стоял на ногах. Разбил голову. Я увидела кровь, и мне стало ужасно стыдно. Я попыталась промокнуть ему голову салфеткой, но он меня оттолкнул, яростно сверкнув глазами… – Карла снова сделала паузу. Они должны ей поверить. Обязаны. – Затем… затем он взял большой нож для мяса, которым только что резал курицу… – Карла схватилась за горло, будто Эд непосредственно сейчас размахивал ножом у нее перед носом. – Я думала, он хочет меня убить.

В зале стало очень тихо.

– Тут я услышала, как открылась дверь…

– Вы в этом уверены?

– Per certo.

– Пожалуйста, по-английски, миссис Макдональд!

– Простите. Да, уверена.

Карла облизала губы. Сейчас будет сложный момент. Лили предупреждала – к этой части рассказа жюри может отнестись без сочувствия.

– Я выбежала в прихожую. Там стоял человек. Я не понимала, что происходит. Я решила, что и он хочет меня убить. Я потеряла голову от страха… – у Карлы вырвалась рыдание, – и бросилась бежать.

Лицо обвинителя осталось бесстрастным.

– Вы можете описать этого человека?

– Я попробую. – Голос Карлы задрожал. – Довольно высокий, с темными волосами, карие глаза. Больше ничего сказать не могу, не помню, к сожалению.

– Мы все об этом сожалеем, миссис Макдональд.

По совету Лили (та сказала, это лишь напустит туману) Карла умолчала, что чем больше она думала, тем сильнее проникалась уверенностью – она его уже где-то видела.

– Вы взяли с собой своего ребенка, когда так отчаянно кинулись бежать?

Это нечестно, он же знает, что не взяла!

– Нет, – прошептала Карла и расплакалась.

Присяжные неодобрительно зашептались.

Так не пойдет. Надо до них донести, через что она прошла. Карла с усилием подняла залитое слезами лицо.

– У меня была послеродовая депрессия, я говорила адвокату. – Судорожное рыдание. – Моя мать умерла в Италии от рака в тот самый день, когда я рожала. У меня даже не было возможности с ней попрощаться. Я понимаю, что не должна была убегать и оставлять Поппи, но в тот момент я ничего не соображала… – Карла закрыла лицо руками, поглядывая на жюри сквозь расставленные пальцы.

Вместо презрения или недоверия женщина с узким лицом тихо плакала в платочек. Неужели и она когда-то прошла через что-то подобное?

Карла, тщательно подбирая слова, заговорила сквозь слезы:

– На улице было сыро и холодно. Я хотела вернуться за ребенком, но мне показалось, что по парку за мной кто-то идет – слышались шаги. Я побежала в паб за помощью, кто-то вызвал полицию, но арестовали-то меня! За убийство! – Карла уже билась в настоящей истерике.

Среди присяжных послышался сочувственный гул. Кто-то подал ей стакан воды. Ноги Карлы отказывались ей служить.