Жена моего мужа

Ему бы сейчас еще одну удачную сделку, чтобы укрепить самооценку и оплатить расходы. Может, думала я, осторожно спускаясь по узким каменным ступенькам, потому-то он и выдернул меня с работы? Нашелся новый покупатель?

В галерее я сразу увидела затылок мужа. От этого во мне родилось ощущение спокойствия и удовлетворения.

– Лили! – Эд повернул голову, произнеся мое имя так, словно я его знакомая, которую он давно не видел, а не жена, которую он не далее чем утром поцеловал на прощание. – Угадай, кто час назад пришел к нам в галерею?

Из-за колонны вышла миниатюрная женщина с гладким черным каре – копия моего, за исключением цвета. Но женщина была совсем молоденькой – чуть за двадцать. Широкая сияющая улыбка на блестящих пухлых губах приоткрывала мясистые молодые десны. Широкий гладкий лоб. Очень красивая, но не стандартной красоты. На такое лицо можно заглядеться. Я вдруг начала теребить свой серебряный браслет с необъяснимым беспокойством.

– Здравствуйте, Лили! – нараспев сказала девушка и вдруг расцеловала меня в обе щеки, после чего отступила на шаг.

Внутри у меня прошел холодок, будто невидимый нож рассек меня надвое.

– Вы меня не помните? Я Карла!

Маленькая Карла, жившая в соседней квартире больше десяти лет назад, когда мы с Эдом только поженились? Застенчивая, но вместе с тем не по годам развитая девочка, чья красавица мамаша крутила роман с Тони Гордоном? Карла, она же «Маленькая итальянка»? Как же она превратилась в эту самоуверенную молодую женщину с блестящими губами и безукоризненным цветом лица, с продолговатыми кошачьими глазами, элегантно подведенными? А какое самообладание! Мне потребовалось много лет, чтобы достичь такой уверенности в себе.

Но, конечно же, это Карла. Франческа в миниатюре, за исключением длинных локонов. Копия своей матери-одиночки из седьмой квартиры.

– Где же ты была все это время? – вырвалось у меня. – Как поживает твоя мама?

Прелестное, напоминающее жеребенка создание опустило подбородок и чуть склонило голову набок, словно раздумывая над моим вопросом.

– Мама прекрасно, спасибо. Она в Италии. Мы там уже довольно давно…

– Карла нас разыскивала, она нам писала, – перебил Эд.

Я задышала ровно, совсем как в суде, когда надо проявить особую осторожность.

– Вот как?

Это не ложь, а всего лишь вопрос.

– Дважды. – Карла смотрела на меня в упор.

Я вспомнила первое письмо с итальянской маркой, которое пришло на наш прежний адрес год назад и было передано нам новыми жильцами.

Моим первым побуждением было выбросить письмо, как и все другие послания с просьбами дать денег, которые мы постоянно получаем. Люди считают, что, если имя художника у всех на слуху, значит, он богат. В действительности даже с долей в трастовом фонде, выгодной продажей картины и моей зарплатой мы не живем на широкую ногу. Платежи за квартиру и галерею съедают львиную долю доходов, а тут еще дорогостоящее лечение для Тома и его неопределенное будущее.

Я, как всякий нормальный человек, не против помощи людям, но если дать деньги одному, что начнется? Однако Карла – другое дело. Она права, в какой-то мере своим успехом мы обязаны ей.

Год назад я почти решилась на разговор с Эдом, но тут как раз вышла язвительная критическая рецензия, в которой прямо спрашивалось: с какой стати столько отваливать за «грубую акриловую мазню, каких полно на Монмартре»? Муж был сильно задет. Я долго убеждала его, что критик ошибается, а письмо Карлы отложила до лучших времен.

Но затем пришло второе, на адрес галереи, где Эд выставлял свои работы. К счастью, когда его переслали нам домой, я столкнулась с почтальоном по дороге на работу. Узнав марку и почерк, я сунула конверт в портфель и вскрыла его в офисе. Письмо было написано уже агрессивнее. Требовательнее. Честно говоря, оно меня испугало: я чувствовала за этим руку Франчески. Если дать маме с дочкой энную сумму, они уже не отвяжутся.

Я снова отложила письмо, солгав себе, что займусь им «рано или поздно», и благополучно забыла о нем. Это было неправильно, теперь я понимаю. Но если бы я написала ответ, объяснив Карле наше финансовое положение, она могла бы и не поверить.

– Мы беспокоились, когда вы так неожиданно съехали, – говорил Эд. – Почему вы не сказали, куда уезжаете?

Его вопрос вернул меня в тот вечер, когда я в последний раз видела Карлу, к скандалу между Тони, Франческой и мною, подогретый тем, что я тогда как раз решала, разводиться с Эдом или нет.

– Да, – сказала я, скрипнув зубами, – мы очень о вас волновались. – Я взглянула на картины за спиной Карлы. Трудно было не обратить внимания, что весь зал увешан ее детскими портретами. – Как вам нравятся эти работы? – Можно позволить себе маленькую провокацию, чтобы Карлу оставила ее настороженность. Да и я буду выглядеть более невинно в этой истории с оставшимися без ответа письмами.

Девушка вспыхнула густым румянцем.

– О, очень красиво! – Она покраснела еще ярче. – То есть не в том смысле, что я красивая, а, ну, вы понимаете…

– Но ты очень красива, – вмешался Эд. – Прелестный ребенок! Мы оба так считали, правда, Лили?

Я кивнула.