Жена мудреца (Новеллы и повести)

Снова появилась фрейлейн Ригошек. Напевая, она поправила перед зеркалом прическу, закурила папиросу, взяла бильярдный кий, пустила несколько шаров, опять поставила кий в угол и принялась прямо руками гонять белые и красные шары по зеленому сукну. Консул холодным взглядом подозвал ее к себе, она, напевая, вновь заняла место рядом с ним и положила руку на спинку его кресла. Внезапно с улицы, где уже давно воцарилась полная тишина, донеслась многоголосая студенческая песня. «Как же они вернутся сегодня в Вену?» — подумал Вилли. Затем ему пришло в голову, что это, вероятно, пели баденские гимназисты. С тех пор как фрейлейн Ригошек села напротив него, счастье начало медленно возвращаться к нему. Пение удалилось и смолкло. На церкви пробили башенные часы.

— Без четверти час, — сказал Грейзинг.

— Это последний банк, — объявил полковой врач.

— Нет, заложим еще — каждый по одному, — предложил обер-лейтенант Виммер.

Консул кивком выразил согласие.

Вилли не сказал ни слова. Он выиграл, проиграл, выпил коньяку, выиграл, проиграл, закурил папиросу, выиграл и проиграл. Тугут держал банк довольно долго. Наконец, консул объявил высокую ставку и сорвал банк. Как ни странно, после почти часового отсутствия снова появился господин Эльриф, и, что еще более странно, у него опять были деньги. Аристократически небрежно, как будто ничего и не произошло, он подсел к столу, совсем как тот виконт, которого ему, надо думать, не суждено было сыграть; только теперь его аристократизм обогатился еще одним нюансом, явно заимствованным у доктора Флегмана, — устало полузакрытыми глазами. Он поставил в банк триста гульденов, словно это само собой разумелось, и выиграл. Консул проиграл ему, проиграл полковому врачу и особенно много — Вилли, который вскоре стал обладателем суммы не меньше чем в три тысячи гульденов. Это означало новый мундир, новую портупею, новое белье, лакированные ботинки, папиросы, ужины вдвоем или втроем, прогулки по Венскому лесу, двухмесячный отпуск без сохранения оклада. К двум часам он выиграл уже четыре тысячи двести гульденов. Нет, это был не сон! Вот они перед ним — четыре тысячи двести гульденов с лишком. Все остальные практически вышли из игры.

— Довольно! — внезапно объявил консул Шнабель.

Вилли испытывал противоречивое чувство. Если закончить игру сейчас, то больше с ним уже ничего не случится, и это хорошо. Но в то же время он сгорал от неукротимого, поистине дьявольского желания продолжать игру, переложить еще несколько — нет, все блестящие кредитные билеты по тысяче гульденов из бумажника консула в свой. Вот это был бы капитал! С такими деньгами можно не сомневаться в удаче. И не обязательно всегда играть только в баккара: есть еще скачки во Фрейденау, есть бега, есть другие игорные дома — например, Монте-Карло на берегу моря, с роскошными женщинами из Парижа...

Пока эти мысли проносились у него в голове, полковой врач пытался уговорить консула метнуть еще один, последний банк.

Эльриф, словно он был хозяином за столом, разливал коньяк. Сам он пил уже восьмую рюмку. Фрейлейн Мицци Ригошек, раскачиваясь в кресле, что-то напевала себе под нос. Тугут собрал рассыпанные карты и стал их тасовать. Консул молчал. Затем неожиданно подозвал кельнера и попросил принести две новые, запечатанные колоды. Глаза у всех засверкали. Консул взглянул на часы и сказал:

— Закончим ровно в половине третьего, бесповоротно.

Было пять минут третьего.

VII

Консул объявил такой банк, какого в этой компании еще не метали — три тысячи гульденов.

За исключением игроков и одного кельнера, в кафе не осталось больше ни души. Сквозь открытые двери с улицы доносился предутренний птичий щебет. Консул проиграл, но банк у него еще не был сорван. Эль-риф наконец опомнился и, повинуясь предостерегающему взгляду фрейлейн Ригошек, вышел из игры. Остальные, бывшие в небольшом выигрыше, продолжали осторожно делать умеренные ставки. В банке еще стояла половина первоначальной суммы.

— Ва-банк! — вдруг объявил Вилли и тут же испугался своих слов, даже собственного голоса.

«Уж не сошел ли я с ума?» — подумал он. Консул открыл девятку, и Вилли стал на тысячу пятьсот гульденов беднее. Тогда, памятуя о системе Флегмана, Вилли поставил до смешного маленькую сумму — пятьдесят гульденов и выиграл. «Вот глупо! — подумал он. — Одним ударом я бы сразу все отыграл. Почему я струсил?.. »

— Опять ва-банк.

Он проиграл.

— Еще раз ва-банк.

Консул, казалось, колебался.

— Что с тобой, Касда? — воскликнул полковой врач.

Вилли рассмеялся и почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Неужели коньяк так замутил ему сознание? Несомненно. Он, конечно, ошибся, ему и во сне не снилось поставить сразу тысячу или две тысячи.

— Простите, господин консул, я, собственно, имел в виду...

Консул не дал ему договорить и дружески заметил:

— Если вы не знали, какая сумма в банке, я, разумеется, приму ваш отказ к сведению.

— О каком отказе идет речь, господин консул? — сказал Вилли. — Ва-банк значит ва-банк.