Жена мудреца (Новеллы и повести)

— Ну разумеется, господин лейтенант; тут же, на месте.

Чудесно! Чудесно! А кто знает — возможно, это случилось потому, что я зашел в церковь?

— Вечером он был в театре; упал у себя на лестнице — привратник услышал шум... Ну вот, они его внесли в квартиру, а когда пришел врач, все уже давно было кончено.

— Очень печально. Мужчина во цвете лет. — Я превосходно сказал это, никто ни о чем не догадался бы... а ведь мне приходится изо всех сил сдерживать себя, чтобы не заорать или не прыгнуть на бильярд.

— Да, господин лейтенант, очень печально; такой был славный господин, двадцать лет подряд приходил к нам изо дня в день, он и наш хозяин — старые приятели. А жена, бедняжка...

Кажется, еще никогда в жизни я так не радовался... Он умер — умер! Никто ничего не знает, и ничего не произошло! Какое счастье, какое сказочное везение, что я зашел сюда, в кафе!.. Не будь этого, я бы застрелился совершенно зря. Значит, судьбе так угодно было... Где же этот Рудольф?.. А, вон там — болтает с мальчишкой, который продает сигары и папиросы... Итак, он умер, умер — мне все еще не верится! Как мне хочется пойти туда, убедиться в этом своими глазами! Возможно, удар приключился с ним от ярости, от той злобы, которую он сдерживал... Э, да какое мне дело, от чего! Самое главное: он умер, и я могу жить, опять могу располагать собой!.. Странно — я все время макаю в кофе булочку, которую для меня спек господин Габетсвальнер! Очень вкусно, господин фон Габетсвальнер! Объедение! Так, а теперь недурно бы выкурить еще сигару...

— Рудольф! Эй, Рудольф! Перестаньте наконец морочить мальчишке голову!

— Что угодно, господин лейтенант?

— Дайте «Трабукко»...[16]

Я так рад, так рад... Что бы мне такое сделать?.. Что бы мне такое сделать?.. Что-то я должен сделать, иначе меня тоже хватит удар — от избытка радости!.. Через четверть часа я махну в казарму и велю Иоганну сделать мне холодное обтирание!.. В половине восьмого — ружейные приемы, в половине десятого — маршировка. Стеффи я напишу, что на сегодняшний вечер она должна освободиться во что бы то ни стало! А в четыре часа пополудни — погоди, любезный! погоди, любезный! Я в самом подходящем настроении... Изрублю тебя в кусочки!

Фрау Берта Гарлан (Перевод Л. Савельева)

Медленно спускалась она с холма, не по широкой извилистой дороге, ведущей в город, а по узкой тропинке между виноградниками. Она держала за руку маленького сына, он шел все время на шаг впереди нее, так как для обоих не хватало места. Заходящее солнце светило ей прямо в лицо, и лучи его были еще так ярки, что Берте пришлось глубже надвинуть на лоб темную соломенную шляпу и опустить глаза. Склоны горы, к которым лепился городок, окутывал золотистый тумак, внизу поблескивали крыши, а вдали от города, средь лугов, сверкая, несла свои воды река. Воздух был совершенно недвижим, и вечерняя прохлада, казалось, наступит еще не скоро.

Берта на минуту остановилась и огляделась вокруг. Она была здесь совсем одна с ребенком, удивительная тишина окружала ее. И наверху, на кладбище, ей сегодня тоже никто не встретился, даже старуха, которая обычно поливала цветы и ухаживала за могилами, — Берта иногда беседовала с нею. Берте показалось, что она уже очень давно из дому и давно ни с кем не говорила. Вдруг где-то на колокольне пробило шесть часов. Значит, не прошло и часа, как она вышла из своей квартиры, а с тех пор, как она разговорилась на улице с красивой фрау Рупиус — и того меньше. И даже те несколько минут, что она стояла у могилы мужа, показались ей теперь совсем далекими.

— Мама! — внезапно окликнул ее мальчуган. Он высвободил руку и побежал вперед. — Мама, я могу ходить быстрей тебя!

— Подожди же, Фриц! — воскликнула Берта. — Ты ведь не оставишь маму одну. — Она догнала его и снова взяла за руку.

— Мы уже идем домой? — спросил малыш.

— Да, Фриц, мы сядем у открытого окна и не отойдем от него, пока не стемнеет.

Вскоре они достигли подножья холма и неторопливо направились к городу по тенистой каштановой аллее, что тянулась вдоль побелевшей от пыли большой дороги. И здесь им редко встречались прохожие. По дороге навстречу им проехало несколько телег, возчики брели рядом с кнутом в руке, два велосипедиста катили за город, вздымая тучи пыли. Берта невольно остановилась и смотрела им вслед, пока они почти совсем не скрылись из виду. Малыш тем временем влез на скамью.

— Посмотри-ка, мама, что я умею, — крикнул он и приготовился спрыгнуть. Мать схватила его за руки и осторожно сняла со скамьи. Затем она села.

— Ты устала? — спросил мальчик.