Жена мудреца (Новеллы и повести)

— Конечно, конечно, — ответила Берта. Она впервые подумала о том, что это действительно странно.

— Вы-то знали это с того момента, как вышли замуж, а я... — Фрау Рупиус смотрела прямо перед собой.

Берта спросила:

— Так вы переехали в маленький город только тогда, когда... когда... — Она запнулась.

— Да, вы же знаете. — При этом она посмотрела Берте прямо в глаза, как бы запрещая обращаться к ней с этим вопросом. Но затем она продолжала с ласковой улыбкой, будто то, о чем она думала, совсем не так прискорбно: — Да, я и не предполагала, что покину Вену; мой муж служил чиновником в министерстве, он, конечно, мог бы еще долго оставаться на службе, несмотря на. свою болезнь, но он хотел уехать.

— Он думал, вероятно, что свежий воздух, тишина... — начала Берта, но сразу почувствовала, что это не очень умно.

Однако Анна ответила весьма дружелюбно:

— Нет, не то, ни покой, ни климат тут помочь не могут; но он думал, что так будет лучше для нас обоих, во всех отношениях. И он был прав — что стали бы мы делать в большом городе?

Берта понимала, что Анна не все говорит ей, она готова была просить Анну открыть ей всю душу, но знала, что не сумеет найти слова для такой просьбы. И фрау Рупиус, словно догадавшись, что Берте очень хотелось бы узнать больше, быстро перевела разговор на другую тему, стала расспрашивать ее о девере, о музыкальных способностях ее учеников, о ее методе преподавания; затем она снова взялась за свой роман и предоставила Берту самой себе. Один раз она оторвала взгляд от книги и спросила:

— Вы ничего не взяли с собой для чтения?

— Ах да, — ответила Берта. Она сразу вспомнила, что у нее с собой газета; она вынула ее и стала внимательно просматривать.

Поезд подходил к Вене. Фрау Рупиус закрыла книгу и положила ее в дорожную сумку. Она с какой-то нежностью смотрела на Берту, как на ребенка, которого сейчас придется бросить на произвол судьбы.

— Еще четверть часа, — заявила она, — и мы — я чуть не сказала — дома.

Город раскинулся перед ними. За рекой торчали в небе дымовые трубы, длинными рядами тянулись, вплотную друг к другу, выкрашенные в желтый цвет дома, высились башни. Все было залито мягким светом майского солнца.

У Берты сильнее забилось сердце. У нее было такое чувство, словно она после долголетнего отсутствия возвращается на вожделенную родину, где, вероятно, очень многое изменилось, где ждут ее всевозможные тайны и неожиданности. В ту минуту, когда поезд подошел к перрону, она казалась себе очень храброй.

Обе женщины наняли экипаж и поехали в город. Когда они проезжали по Рингу, Берта высунулась из окна; она заметила молодого человека, наружность и походка которого напомнили ей Эмиля Линдбаха. Ей хотелось, чтобы молодок человек обернулся, но она потеряла его из виду, так и не разглядев его лица.

Экипаж остановился перед домом на Кольмаркте[22]; обе женщины вышли и поднялись на четвертый этаж, где находилось ателье портнихи. Пока фрау Рупиус была занята примеркой, Берта попросила показать ей материи, выбрала одну из них, мастерица сняла с нее мерку, и было решено, что через неделю Берта приедет примерить платье. Фрау Рупиус вышла из соседней комнаты и попросила отнестись с особым вниманием к ее подруге. Берте казалось, что все смотрят на нее немного насмешливо, почти соболезнующе, и, увидев себя в большом стенном зеркале, она вдруг заметила, что одета очень безвкусно. Как ей пришло в голову именно сегодня облачиться в этот провинциальный праздничный наряд, вместо того чтобы надеть одно из ее обычных, простых гладких платьев? Она покраснела от стыда. На ней было платье из фуляра в черную и белую полоску, фасон его устарел на три года; слишком большая, загнутая спереди светлая шляпка, украшенная розами, была громоздка для ее изящной фигуры и делала ее почти смешной. И будто это требовало еще подтверждения, фрау Рупиус, как бы утешая ее, сказала, когда они спускались:

— Вы все-таки сегодня очень красивы.

Они стояли в дверях.

— Что же теперь? — спросила фрау Рупиус. — Что вы намерены делать?

— Вы хотите меня... я хочу сказать... — Берта была очень испугана, она чувствовала себя выбитой из колеи.

Фрау Рупиус смотрела на нее с дружеским сочувствием.

— Я думаю, — сказала она, — что вы теперь навестите вашу кузину, не правда ли? Предполагаю, что вас там накормят?

— Конечно, Агата пригласит меня пообедать.

— Я провожу вас туда, если хотите, затем отправлюсь к моему брату и, если смогу, заеду за вами после обеда, в три часа.

Они пошли вместе по оживленным улицам Внутреннего города, рассматривая витрины. Шум сначала почти оглушил Берту, но понемногу стал ей приятен. Она смотрела на прохожих, и вид элегантных мужчин и красиво одетых женщин доставлял ей большое удовольствие. Казалось, на всех новые костюмы и платья, и все здесь выглядели более счастливыми, чем там, у нее дома. Она остановилась перед витриной торговца художественными изделиями, и сразу ей бросился в глаза знакомый портрет Эмиля Линдбаха из иллюстрированного журнала. Берта так обрадовалась, будто встретила знакомого.

— Я его знаю! — сказала она фрау Рупиус.

— Кого?