Жена мудреца (Новеллы и повести)

— Ну, в чем дело?.. — И, опираясь на обе руки, он садится.

— Джеронимо, пора вставать.

— Почему?

И он устремляет свои мертвые глаза на брата. Карло знает, что Джеронимо вспоминает сейчас о вчерашнем, но знает и то, что он ни словом об этом не обмолвится, пока опять не выпьет.

— Холодно, Джеронимо, надо уходить. В этом году хорошей погоды уже не дождешься, я думаю, пора идти. К полудню мы можем быть в Боладоре.

Джеронимо поднялся. Уже слышались звуки просыпающегося дома. Внизу, во дворе, хозяин разговаривал со слугой. Карло встал и отправился вниз. Он всегда рано просыпался и часто еще на рассвете выходил на дорогу. Подойдя к трактирщику, он сказал:

— Мы хотим проститься.

— А, так вы уже сейчас уходите? — спросил хозяин.

— Да. Очень уж холодно теперь стоять во дворе, на сквозняке.

— Ну, кланяйся от меня Балдетти, когда будешь в Бормио, и пусть он не забудет прислать мне масло.

— Хорошо, обязательно передам. А вот за сегодняшний ночлег. — Он запустил руку в мешок.

— Ладно уж, Карло, — сказал трактирщик. — Эти двадцать чентезимо я дарю твоему брату, ведь я тоже слушал его песни. Счастливого пути.

— Спасибо, — сказал Карло. — А впрочем, мы не так уж торопимся. Еще увидимся, когда ты вернешься от рабочих. Бормио-то ведь никуда не убежит, верно? — Он засмеялся и пошел по деревянной лестнице наверх.

Джеронимо стоял посреди комнаты,

— Ну, я готов идти, — сказал он.

— Сейчас, — ответил Карло.

Из старого комода, стоявшего в углу комнаты, он вынул их убогие пожитки и связал в узел. Потом он сказал:

— Хороший денек, но очень холодный.

— Знаю, — ответил Джеронимо. Оба вышли из комнаты.

— Иди потише, — сказал Карло, — здесь спят эти двое, что приехали вчера вечером. — Они осторожно сошли вниз. — Хозяин велел тебе кланяться, — сказал Карло. — Он подарил нам двадцать чентезимо за сегодняшний ночлег. Сейчас он у рабочих и вернется только через два часа. Мы увидимся с ним будущим летом.

Джеронимо не ответил. Они вышли на большую дорогу, расстилавшуюся перед ними в неверном свете занимающегося дня… Карло взял брата за левую руку, и они молча зашагали по направлению к долине. Вскоре они подошли к месту, где дорога начинает делать крутые витки. Снизу навстречу им клубился туман, а вершины над ними словно были поглощены облаками. И Карло подумал: «Сейчас я ему скажу».

Но он не произнес ни слова, а вынув из кармана золотой, протянул его брату; тот взял его правой рукой, приложил к щеке, ко лбу и, наконец, кивнул.

— Я так и знал, — сказал он.

— Ну да, — ответил Карло и, неприятно удивленный, взглянул на Джеронимо.

— Даже если бы проезжий мне ничего не сказал, я все равно бы знал.

— Ну да, — растерянно повторил Карло. — Но ты ведь понимаешь, почему я там, наверху, при других… я боялся, что ты все сразу… И знаешь, Джеронимо, я подумал, пожалуй, пора купить тебе новую куртку, и рубашку, да и башмаки тоже, поэтому я…

Слепой запальчиво покачал головой:

— Зачем? — И он провел рукой по своей куртке. — Еще достаточно хорошая, достаточно теплая. Ведь мы идем теперь на юг.

Карло не понимал, почему Джеронимо совсем не обрадовался и не просит прощения. И он продолжал:

— Джеронимо, разве я был неправ? Почему же ты не радуешься? Ведь теперь у нас есть золотой, верно? Теперь он только наш. Скажи я тебе о нем наверху, кто знает…

И тогда Джеронимо закричал:

— Перестань врать, Карло, хватит с меня твоего вранья!

Карло остановился и выпустил руку брата.

— Я не лгу.

— А я знаю, что ты лжешь!.. Ты всегда лжешь!.. Лгал уже сотни раз!.. И эти деньги ты тоже хотел прикарманить, да только испугался, вот в чем дело!

Карло опустил голову и ничего не ответил. Он опять взял слепого за руку и пошел с ним дальше. Слова Джеронимо его ранили, но он удивлялся, что, в сущности, не очень сильно опечален.

Туман рассеивался. После долгого молчания Джеронимо сказал: «Становится тепло». Он сказал это равнодушно, просто, как говорил уже сотни раз, и в эту минуту Карло почувствовал, что для Джеронимо ничего не изменилось. Для Джеронимо он всегда был вором.

— Ты уже хочешь есть? — спросил он. Джеронимо кивнул, вынул из кармана куртки ломоть хлеба, сыр и стал есть. Они пошли дальше.

Им встретилась почта из Бормио. Кучер окликнул их:

— Уже спускаетесь?

Проехало еще несколько колясок, все поднимались наверх.

— Ветер из долины, — сказал Джеронимо, и в тоже мгновение, за крутым поворотом дороги, у их ног раскинулась Вальтеллина.

«Поистине ничего не изменилось, — думал Карло. — Теперь я ради него даже украл, но и это было напрасно».

Туман под ними становился все прозрачнее, блеск солнца прожигал в нем дыры. И Карло думал: пожалуй, было все-таки глупо так поспешно уйти из трактира… Кошелек лежит под кроватью, уж это-то, во всяком случае, подозрительно. Но как ему все безразлично! Что еще плохого может с ним случиться? Брат, которого он лишил зрения, думает, что он его обкрадывает, думает так многие годы и будет думать всегда — что же еще плохого может с ним случиться?