Жена на четверых

Едва ли отрывистые сухие факты наших биографий могли рассказать мне больше, чем я знаю о себе и сёстрах. Было безумно тошно оттого, что информацию на нас не только тщательно собирали, но и передали тем, с кем мы когда-то воевали. Сестры плакали, уже не скрываясь, не понимая, откуда похитителям так много о нас известно. А я так и стояла с каменным лицом и закрытыми глазами не в силах выдавить из себя и слова. Если эти торги и существуют для того, чтобы девушки из моего мира могли устроиться с комфортом, то явно устроены не так. Я не понимала, почему нельзя обсудить наши характеристики между собой, поторговаться в цене, а потом прийти и забрать то, что купил. Зачем заставлять нас проходить через такое унижение? Чтобы контраст с будущей заботой был ярче? Чтобы мы оценили выбравших нас мужчин и то, сколько югли они за нас выложили? Так мы понятия не имеем что это за валюта и что собой представляет! Мне кажется, что своих будущих мужей я уже ненавижу. Лишь за то, что они у меня будут.

Своей очереди ждала, как личного конца света. Выход на подмосток ассоциировался с гильотиной, на которую я вот-вот положу свою голову.

— Маргарита, девятнадцать лет, — представил меня ответственный за торги и продолжил зачитывать со свитка.

Я безразлично прошлась взглядом по нагаасурам, осмотрела тех, у кого моя персона не вызвала интереса. Потом ещё раз и ещё, отстранённо отметив, что не такая я и хорошая жрица, раз верховный настолько тщательно расписал все мои прегрешения. Может, мстил за то, что мы однажды с девочками сбежали на городскую площадь в день карнавала и идейным вдохновителем была я? Так на вечернюю молитву мы успели, а наше свободное время не ограничивали. И теперь я понимаю почему. Они целенаправленно искали в нас недостатки, копались в поступках и выбирали, кого отдать во благо мира.

— Начальная цена двести югли, — сделал комплимент мне нагаасур.

Сестёр начинали продавать за сто пятьдесят. Может потому, что за мной осталось всего трое, а выручки собрали мало? Или, потому что я из тех, кто не проронил и слезинки. Вдруг у нагаасуров аллергия на слезы? Знала бы, залила всю поляну.

— Двести пятьдесят.

— Триста югли.

— Триста пятьдесят.

Мужчины подсчитывали деньги, а я подсчитывала их. Десять, пять, восемь, двенадцать, четыре, четыре… Жаль по двое никто не группировался, такое количество мужчин в своей постели я, быть может, пережила. Считала и понимала, что выхода не вижу и умирать до сих пор не надумала.

— Две тысячи, — послышался уверенный голос, от которого торгующиеся нагаасуры притихли. Слишком большой скачок с восьмисот югли.

Высокий черноволосый, я бы даже сказала крупного телосложения мужчина, с яркими синими глазами и почему-то отсутствующими рожками на голове. Таких нагаасуров было мало.

«Видимо наставить никто не успел. Женщин-то мало», — мрачно подумала я, насчитывая около предполагаемого покупателя ещё троих.

Он смотрел на меня не мигая, словно желая, чтобы я сама спрыгнула с подмостка и побежала к нему. Левая нога чуть сдвинулась вперёд. Испугаться не успела. Подал голос ответственный за торги:

— Это исключено, кэрр Саито. Вас выбрала двенадцатым мужем кэрра Акеша. Слух успел не только распространиться по столице, но и дойти до нас, — нагаасур чуть улыбнулся, показывая своё расположение. — Давайте предоставим возможность тем, кому не посчастливилось быть выбранным нагаасурией.

— Брак заключён не был, — кончик чёрного хвоста раздражённо стукнул по земле и на поляну опустилась гнетущая тишина. — Я в праве самостоятельно выбрать себе женщину из людей. Но если вы так настаиваете, то я не против подчиниться решению моих братьев. Вы же знаете правила, уважаемый кэрр?

И он улыбнулся, ласково и незлобно. Но синие глаза оставались такими же холодными. А клыки почему-то показались чуть больше, чем у остальных нагаасуров.

— Две с половиной тысячи, — мягко произнёс второй, стоящий рядом с настойчивым покупателем.

Как полная противоположность первого — светловолосый, зеленоглазый, хрупкий, я бы назвала его фигуру утончённой. Он не полз к подмостку, нет. Это было похоже на медленный чувственный танец, которым наслаждались окружающие. И блондин это определённо знал. На его губах играла мягкая улыбка. Ответственный за торги и ответить ничего не успел, а мне уже протягивали руку.

— Смелее, цветочек. Все самое страшное позади.

Я даже пискнуть не успела, как меня подхватили на руки, видя, что соглашаться я не спешу.

— Я Кэйташи, цветочек. Тот настойчивый чёрный — Акайо, самый старший из моих братьев, глава дома. Рядом с ним Атсуши и Норайо. Ты с ними чуть позже познакомишься, когда они всё здесь уладят, — он говорил неспешно, чтобы я успела запомнить имена, при этом скорость его движения значительно отличалось от той, с которой он полз к подмостку.

Картины перед глазами смазывались, и в голове настойчиво стучала мысль: «меня купили или всё-таки украли?».

Ухо обжёг горячий смешок.

— Купили, цветочек. Купили.

Огрызнулась автоматически, находясь между шоком и паникой.

— Я Маргарита!