Жена на миллион

Может быть и так. Тонкие пальчики на моем торсе и едва заметное объятие — как мост через пропасть.

— Правильное решение. Не сомневайся во мне, — целую пальчики. — И кольцо не снимай. Никогда не снимай.

Глава 12

Багратов

Утром я замечаю, как Серафима разглядывает простынь, в поисках капелек крови. Боюсь ее огорчить, но там она ничего не увидит. По одной простой причине, что у нас уже был секс. Но строго говоря, Серафима и в первый раз была такая готовая и открытая, что крови было совсем немало, и дискомфорт — минимальный.

Может быть, сказать, как есть?

— Серафима…

— Да? — вскидывает на меня серые глаза.

Никогда трусом себя не считал, пер напролом, а сейчас вдруг притормозил, в поисках подходящих слов. Стук в дверь прерывает поток мыслей. Признание отстрочено. Оно потом еще мне может аукнуться, шепчет внутри голос совести, но радости и эйфории от долгожданного единения в разы больше. Так что я просто приказываю ему заткнуться!

— Наверное, тебе одежду привезли, — прочищаю горло. — Мне кажется, ты бы хотела переодеться в повседневную одежду.

— Да, спасибо большое! Тимур, — добавляет совсем тихо, словно сама смакует мое имя, пробует его на вкус.

По телу проносятся волны — одна другой жарче. Забрав у посыльного пакет с вещами, Серафима отправляется переодеваться, спрятавшись в ванной, а я — ожидаемо, подглядываю, как она это делает.

Чертовка точно знает, что я буду смотреть, поэтому не заперла дверь ванной комнаты на ключ! Я осторожно приоткрываю дверь и сразу же замечаю, как она смотрит — с лукавой усмешкой и толикой ожидания на дне лучистого взгляда. Какие у нее глаза… Топят меня в светлой глубине, у которой нет дна, только желание упасть еще глубже и никогда-никогда не выплывать.

— Ты знала, что я приду смотреть.

— Я надеялась, что ты придешь и поможешь с крючками, — поворачивается ко мне спиной.

— Хочешь, чтобы я на тебе лифчик застегнул? Это же противозаконно… Такое прятать, — накрываю ладонями упругие возвышенности.

— Тимур. Крючки — сзади.

— Не спереди? Может быть, ты посмотрела плохо? Давай проверю.

— Нет же! Застегнуть надо, Тимур Дамирович! — строго хлопает по запястью, но сама завороженно смотрит в большое зеркало, на наше отражение.

Она полуодета, и это больше чем намек, это прямая провокация, призыв к действию! Стоит признать, что рядом с этой девчонкой меня даже от взмаха ресница начало бы будоражить, словно от прямого попадания молнии.

— Хорошо. Застегну. Но вечером приду расстегивать.

— Этим вечером? — спрашивает, начав дышать учащенно, но пытается не подать виду.

— Да.

Крохотный крючок ложится, как положено. С сожалением отхожу в сторону. Серафима нагибается за кофточкой, соскользнувшей с пуфа на пол. Чего мне стоило сдержаться… Почти святошей стал!

— Провокаторша мелкая.

— Я думала, скажешь, жена.

— И это — тоже.

Телефон снова дает о себе знать. Серафима смотрит мимо меня задумчивым взглядом.

— Наверное, праздник закончился. Пора возвращаться к реальной жизни.

— Ты это брось… — говорю глухим, севшим голосом. — Сомнения.

— Это не сомнения. Я очень хочу верить. Очень… Ты же знаешь, как я люблю сказки. Но то, что я чувствую, даже сомнением сложно назвать. Это словно затаенное ожидание, и оно проходит через все мои чувства, вне зависимости от того, хочу я сомневаться или нет. Извини… Я хотела быть честной, — добавляет. — Тебе нужно ответить, Тимур.

Звонит брат. Амир. Надо же!

— Чего тебе в такую рань не спится, Амир?

— Рано? — зевок. — Я еще даже не ложился спать.

— Уже утро. В курсе?

— Ага. А ты в курсе, какие дети бывают горластые? — снова зевает. — Мы со Светой двое суток по очереди дежурим. Сейчас очередь Светы спать, а я…

На заднем фоне слышится какое-то ауканье, и я даже на расстоянии чувствую, как широко улыбается Амир.

— Моя дочка будет самой красивой! — говорит с гордостью.

— И?

— И еще она любит бывать у меня на руках!

— Заметно, что ты уже под двойным каблуком. Только у одной дамочки шпилька острая, а вторая еще даже ползать не умеет, но уже под пятку тебя загнала. Няньку найми, пусть сидит с ребенком… Или ты заделался сиделкой? — спрашиваю иронично.

— Няньку? Да после того, что было, я никаких нянек не подпущу! — объясняет воинственно.

— Это временно. Напряжение пройдет, и тебе придется делегировать часть своих родительских обязанностей кому-то другому. Иначе никак. У тебя бизнес. Все равно что еще один ребенок, требующий ухода и внимания. И если на него болт забить, сам знаешь, куда это может привести.

— Знаю, — вздыхает. — Но тебе просто незнакомо это чувство. Когда свою малышню заведешь, поймешь в полной мере.

— У Динки есть дети. Если ты забыл. Я в курсе, что такое детишки.

— Нет. Быть отцом — это другое. Короче, не спорь. Родит твоя жена — поймешь. Только если ребенок желанен. Вообще-то я звоню тебе узнать, как она там… — ухмыляется. — Зубастенькая твоя. Выдумщица. Дама, осмелившаяся подарить Багратову цветочек, засушенный…

— Моя.

Оборачиваюсь на Серафиму, которая уже вошла в комнату и глазеет на меня, прислушиваясь к разговору. Ни черта не понимая. Я же не на русском с Амиром общаюсь.