Жена на одну ночь

Пусть скажет спасибо, что я не убил его, а заставил отвечать за все по закону. Хотя теперь понимаю, что нельзя было этого делать.

Мразь, посмевшая поднять руку на мою беременную сестру, не заслуживала ничего, кроме смерти. Причём самой лютой и изощренной её вариации.

Дыхание перехватывает, сдавливает тугим узлом. Чувствую как пульс зашкаливает, а руки сами сжимаются в кулаки.

Убить гниду. Найти и закопать где-то в лесу. Живьем. Чтобы орал и жрал землю горстями. Чтобы его последние секунды были такими же жуткими, пустыми и безнадежными, как искалеченная жизнь моей сестры после того, как он прошелся по ней разрушительным ураганом...

А меня снова в прошлое выбрасывает. Временные грани стираются, кадры тех дней проносятся перед глазами на быстром повторе.

В то далекое утро я ехал к ним, потому что узнал о финансовых махинациях Саргиса. Хотел поговорить с ним с глазу на глаз, обсудить все... Где-то в глубине души во мне еще теплилась крохотная надежда, что друг не делал этого, не предавал, не мог... Мне казалось я хорошо его знаю. Не хотел верить, что он на такое способен.

Но вся моя вера исчезла в тот момент, когда я увидел на полу их гостиной избитую, истекающую кровью беременную Рузанну...

От яркости этого образа меня прошибает мощнейшим электрическим зарядом.

Сжимаю челюсти так, что еще немного и начнут крошиться зубы.

Смотрю на снимок и понимаю, что ничего не забыл. Ни единой секунды того ужаса, пока сидел перед реанимацией и молился, чтобы младшая сестра, моя драгоценность, частица моего сердца, просто жила... Выкарабкалась, не умирала...

Боль, страх, ярость. Они так и остались в моей памяти. Не притупились со временем, никуда не исчезли. Они стали еще сильнее, как только увидел его лживую физиономию.

Ненавижу!

– Его уже выпустили? – спрашиваю я, не отрывая глаз от черно-белой фотографии.

Боковым зрением наблюдаю как Игнатов хмурится. Жалеет, что напомнил о бывшем родственничке. Знает, что уже не успокоюсь...

– Нет, но могут. Через месяц-полтора, за примерное поведение... Думаешь он?

– Больше некому, – поворачиваюсь к нему. – Четыре с половиной года назад я лишил его всего: работы, дома, денег... Я забрал у него ВСЁ, что только можно было забрать, за исключением разве что жизни. Это точно он! И я хочу его увидеть. Хочу насладиться его реакцией, когда он поймёт, что снова проиграл мне. Хочу посмотреть ему в глаза и понять, насколько далеко он готов зайти в своей мести, – захлопываю папку и вручаю безопаснику. Организатор найден. Нет смысла перебирать их дальше. – Скажи нашим адвокатам, чтобы позвонили в тюрьму и договорились о свиданке. Сейчас.

***

Лиана

Не могу поверить, что я снова в этом городе, в этом районе... перед домом своих «благодетелей». Обещала же себе не возвращаться сюда...

Но у меня нет другого выхода!

Все возможные и невозможные варианты я уже исчерпала. Последняя надежда на дядю, его честность и те деньги, что оставил мне отец.

Я точно знаю, этой суммы хватит с головой. Даже на рождение ребенка останется и покупку квартиры где-нибудь на окраине, где не так шумно да и цены ниже. Главное, чтобы дядя сдержал свое слово и не открестился от меня. Снова.

Мое лечение в частной специализированной клинике требует больших финансовых вложений, которых у меня просто нет. Вообще ни гроша.

А то, что говорят в государственных больницах я уже наслушалась с лихвой. Они все снова и снова твердили в один голос, что мне с моим пышным «букетом» нельзя рожать, что если я и доживу до конца беременности, то точно умру на родах... что мне нужно немедленно избавиться от своего малыша... и навсегда отказаться от возможности стать мамой... А с отрицательным резус фактором именно так и будет. Я не могу этого допустить!

Еще мгновение стараюсь выровнять сбившееся дыхание, вспоминаю слова врача, что мне противопоказано любое волнение.

Я должна быть сильной! Ради ребенка. Ради нашего с ним будущего.

Закрываю глаза, собираюсь с духом и решительно нажимаю на кнопку звонка.

Обычно горничная или кто-то из охраны открывали уже через несколько секунд, а тут тишина.

Время идет, но никто не открывает.

Тревога постепенно закрадывается в душу, царапает острыми коготками.

Не случилось ли чего? Вдруг они уехали на очередной отдых и я попросту трачу свое драгоценное время?

Сердцебиение заметно учащается, я уже чувствую подступающее удушье.

Сильнее сжимаю металлические прутья забора, делаю несколько жадных глотков кислорода.

Мрачные предсказания Марины Викторовны отзываются во мне болезненным эхо.

Страшно... До ужаса страшно. Внутренности рвет на куски, робкая надежда тает на глазах.

Но я все равно не позволяю себе плакать! Несмотря на боль, несмотря на то, что душа моя уже давно выжжена и осыпается черной пылью.

Низ живота тянет, будто ножом режет.

– Тише... тише, мой маленький, – дрожащими руками обхватываю пока еще плоский живот. Жду, когда пройдет спазм. – Ты только не волнуйся. Не переживай, ладно? Все будет хорошо, вот увидишь! Я обязательно что-нибудь придумаю.

Не знаю, к кому больше обращены эти слова. К ребенку? Или все же к самой себе?