Жена напрокат

— Ты просто утомилась от орущего ансамбля и бабушек, носящихся в широких юбках вокруг стола.

— Если честно, то я капельку оглохла.

— А моему отцу очень понравилось.

— Ах вот для кого вы выбрали этот странный коллектив! Вы хитрый, — морщусь. — Фу, Герман Игоревич, вы подлизались к папочке с этим ансамблем. Это же гадость.

Закатываю глаза. Босс усмехается.

— Он любит такое, а мне всё равно.

Качаю головой, расправляя юбку.

— Ты устала и уснула. Я тебе не мешал, — меняет тему Белозерский, продолжая щелкать по клавишам.

— У Димы наверняка есть подушка для путешествий, не стоило позволять мне такое.

Босс опять усмехается.

— А если я скажу, что мне понравилось, как ты мило похрапывала на моём плече?

— Эй, неправда, я это делаю, только когда простужена, — я возмущаюсь, а он ржёт, тритон хитрющий.

Вместе с нами смеётся Дима, продолжая вести машину.

— Я, как вы правильно заметили, Герман Игоревич, утомилась. А вы, я смотрю, — нет. Сильный и закаленный мужик. — Спросонья трогаю его за руку и, нащупав крупный бицепс, смущаюсь.

Ой, зачем я это сделала? Ужас. Стыдоба какая-то. С чего вдруг я решила его касаться? Кошмар, совсем одурела. Сейчас подумает, что он мне нравится. Ай, пусть думает, что хочет, что я как маленькая. Надоело бояться.

Пытаюсь сгладить неловкую ситуацию:

— Может быть, и вам стоит отдохнуть, а то пашете в день своей помолвки, хотя за окном уже темно. Кстати, — снова зеваю, глядя на дорогу, — высадите меня, пожалуйста, на кольце. Там можно пересесть на маршрутку…

Дима смеётся ещё громче и сворачивает на трассу.

— Эй, что происходит?

— Мой отец решил продолжить наш праздник в своём загородном доме. Барбекю со всеми вытекающими.

— Герман, — таращу глаза, — мы так не договаривались! — Подпрыгиваю на сиденье, просыпаясь окончательно, и добавляю: — Игоревич. А назад когда? Уже почти ночь.

Беру его руку и протираю ролекс, будто он запотел.

— Десять минут двенадцатого. Как я оттуда доберусь?

Босс не переставая хохочет, прижимая ладонь ко лбу.

— Мне надо доплачивать тебе за развлекательную программу, Ань. Ты нечто. Даже забыл, что делал в компьютере.

Я «нечто»? Сабина ему идеально подходит, она великолепная фея, а я «нечто». Отличный комплимент. То, что я заслужила.

— Герман Игоревич, позвоните отцу и скажите, что я трагически погибла в автокатастрофе по дороге в его дом. Вы выжили, а я нет. Я правда не могу ехать к вам. Что я скажу отчиму?

Он медленно поворачивается и даже печатать перестаёт.

— Скажешь, что поехала к своему любовнику. Тебе лет сколько, Ань? Так бывает между мужчиной и женщиной. Сама говорила, что не девственница.

Притихнув, отворачиваюсь. Надо же, запомнил, гад. Я представляю, что будет, если я так скажу отчиму, сёстрам и бабуле. И как они вчетвером на меня накинутся с вопросами. У Степаниды инфаркт случится, и деменция начнёт прогрессировать.

«Меня сегодня не ждите, я укатила к любовнику на его транспорте в его загородный дом».

Ужас.

А отчим такой сразу орать: «Мать в гробу перевернется!»

Так-то я не девочка, но ту пару раз, что у меня были, вспоминать не хочется. Днём, по-быстрому и под одеялом. Не складывается у меня в этом плане. Ай, даже стыдно. Ночую я всегда дома.

— Я тебе больше скажу, Анют. После праздника мы будем ночевать в одной комнате и нам постелют в одной кровати, потому как мой отец никогда в жизни не поверит, что у меня с моей невестой ничего не было. А мы, на секундочку, отпраздновали сегодня помолвку. Спать на полу я не планирую, потому что, если заметит прислуга, тут же ему разболтает. Мы не можем так рисковать.

Я сжимаюсь в комочек и вдавливаю голову в плечи. А босс поднимает глаза на водителя.

— Дима, смотри на дорогу! Хватит ржать!

— Не могу, босс, я сейчас описаюсь, глядя на вашу побледневшую от счастья суженую.

Глава 36

Мы снова покидаем авто одновременно. Только на этот раз нас с тритоном двое, а Сабина одна.

Это ещё что за фигня?

— А где Гавриил? — интересуется Герман.

— К сожалению, он не сможет к нам присоединиться, у него ночной рейс в Будапешт.

— Жаль, — замирает тритон.

И мне кажется, что при этом они обмениваются с ней такими многозначительными взглядами, что оба вспыхивают, как два факела в темноте подвала. Видимо, уже представляют, что, когда я усну, они по старой памяти займутся любовью в одном из батиных погребов.

Погано. Весь шведский стол в одночасье просится наружу.

И пока эти двое играют в гляделки, разжигая костры с искрами, взлетающими в чернеющее на глазах небо, я с печальным лицом отхожу в сторонку. Позвонить.

— Аня, ты где?! Я уже корвалол накапал. Думал, убили. В полицию позвонил, но там автоответчик. Просят подождать минуту. Вот так тебя на куски разорвут, а я буду ожидать, постанывая, пока оперативный дежурный освободится, — вздыхает. — Мама с давлением. Девочки голосят: «Как же мы без Ани?»

Я отошла, но, разговаривая, периодически оборачиваюсь и вижу, как Белозерский беседует со своей Сабиной.