Жена напрокат (СИ)

разворачиваюсь спиной, откидываю на плечо мокрые волосы. И от того, что я собираюсь сделать, меня бросает то в жар, то в холод. По коже ползут мурашки предвкушения.

— Помоги мне, пожалуйста, Герман, — произношу сладким шёпотом, имея в виду молнию платья на своей спине.

Стою секунду, две, три… жду.

— Да, конечно, — прочистив горло, произносит он хриплым, чуть сдавленным голосом и подходит ко мне вплотную. Останавливается за спиной.

Закрываю глаза. Чувствую его близость. Буря внутри меня поднимается с новой силой. Обалдеть. Я не знала, что бывает хорошо, если кто-то просто стоит рядом.

Пережив испуг из-за страха гибели, восторг от спасения и понимания собственной любви, дрожу всем телом. Даже пальчики на ногах подгибаются.

Герман рядом, я чувствую горячее дыхание на своей коже. Он берётся за собачку молнии на платье и тянет её вниз, попутно прикасаясь к моей спине пальцами.

Я вся трепещу от ощущений.

— Ты назвала меня просто по имени.

Замираю. Да, точно. Как будто переступила черту. Это странно. Но я зябну от страсти и чувственности, которые он рождает во мне.

— Ты мой муж.

Я разворачиваюсь к нему, совершенно не задумываясь о том, что расстёгнутое платье тут же падает вниз.

— Я твой муж.

— А я твоя жена.

— Моя.

Герман смотрит мне в глаза, но не может с собой справиться и опускает взгляд ниже. Зрачки сужаются, цвет глаз меняется до тёмного. Он жадно смотрит.

Я переступаю через платье, упавшее на пол, и тянусь к его рубашке. И, как только мои пальцы прикасаются к мокрой ткани и его твердой груди в разрезе, Герман включается, набрасываясь на меня с немыслимо бешеной страстью. Толкает…

Дёргая резкими движениями пуговицы своей сорочки, он снимает её и отшвыривает в сторону.

На нём ещё влажные чёрные брюки. Но мы не можем больше ждать и начинаем жадно целоваться. Такого сильного желания по отношению к мужчине я не испытывала никогда в жизни.

Я наслаждаюсь тем, какой он мощный и спортивный.

Герман не отстает ни на секунду, будто сорвавшись с цепи. В лёгких кончается воздух. Голова отключается. Это так приятно, что даже страшно.

Нас обоих разрывает на части. Мы впечатываемся друг в друга. Мы словно боремся, но на самом деле нас обуревает просто сумасшедшая страсть.

Не могу вздохнуть. Вообще ничего не могу. Не могу остановиться… И думать тоже не могу.

С ума сойти. Неужели я умею быть такой темпераментной и горячей?

— Аня, Анечка, я сейчас просто сдохну!

Я никогда не сомневалась, что он будет именно таким ненасытным до удовольствий.

— Ох, Герман, ты, ты… ты просто бог. Я сейчас тоже умру!

— Вначале небо в алмазах, потом умирай, — приказывает босс, и я не смею ослушаться.

Перед глазами начинают вспыхивать звезды.

— Аня!

— Да, Герман, я внимательно тебя слушаю.

— Мы должны это повторить ещё несколько раз.

— Да, босс, как скажете, — подыгрываю.

Я целую его. Обнимаю. Ласкаю пальцами затылок, нежно перебираю волосы. Благодарю за первый в моей жизни настоящий кайф с мужчиной. Ой, мамочки. С ума сойти. Я даже не представляла, как бывает хорошо.

Белозерский никуда не уходит. Мой муж резко сгребает меня в кучу и жмёт к себе. Много-много целует. И я его целую. Потому что хочется.

— Надо выразить благодарность отцу за озеро. Оно явно волшебное.

Глава 54

Мне не нравится моя слабость. Я совсем раскис. Брак-то фиктивный, а я веду себя будто пацан двадцатилетний. Как вспомню кусок свадебного платья на пирсе, так до сих пор в холодный пот кидает.

Так ужаснулся, что волосы встали дыбом. Притащил её в спальню и с ног до головы облизал, ещё и добавки попросил. Не мужик, а половая тряпка. Не хочу я никаких «таких» отношений. Внутрь пускать никого не хочу. Было уже. Проходили. Потом всё закончится, и опять мордой об стол.

До сих пор помню, как скрутило от боли, когда Гавриил вызвал меня на серьёзный мужской разговор и, попросив прощения, заявил, что женится на моей бабе.

Благо хватило ума промолчать и не набить брату морду. Знал ведь, кто инициатор этой помолвки. Я её в жены не взял, и Сабина придумала, как меня наказать.

Так что ввязываться в новые любовные страсти совершенно не хотелось. И, пока я продумывал план мести, не заметил, как привязался к собственной секретарше. Но это было не то. Совсем не оно.

Пока я не увидел кусок её платья на пирсе. Пока не открыл глаза в воде и не увидел, как она дрейфует там, почти захлебываясь. У меня всё сжалось в груди. С ужасом подумал, что ни хрена не помню с учёбы о том, как делать искусственное дыхание и массаж сердца. И что сейчас, даже если я вытяну Аньку на доски, то не смогу спасти.

И всё забылось. Вообще всё. Пожар внутри потух, только когда Аня, закашлявшись, заговорила со мной. Стала извиняться. За что только? Непонятно! За то, что она прелесть? Полегчало, когда осознал, что ничего непоправимого не произошло.