Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)

— Я понял Тебя, Владыка Фросах… Склоняюсь перед волей Твоей и благодарю, что снизошел до ответа, а не покарал за дерзость.

Хозяин посмотрел сверху на всех нас — своих то ли детей, то ли игрушек, что забавляли и развлекали Его. С ужасом и благоговением я встретила Его взгляд. Играл Он нами или защищал нас — мы могли лишь повиноваться и принимать волю Его. Ирди принадлежала не людям. Они, Хозяева — элементали, как прозывали их ксаранди — владели этой землей. А нам дозволяли обитать на ней, брать ее блага. Пользоваться, но не владеть.

Меня пригнуло ниже к земле, когда я услышала из водяных уст свое имя:

— Лесс… Гостья. Дитя брата Тала. Может, и тебе есть о чем спросить Меня?

— М-мне… Владыка, скажи, будет ли мне счастье? Будет ли свой дом, с любимым мужем, детьми? Или навек останусь привязанной к чужой судьбе, к чужим желаниям?! Ты сказал Морани, она покинет Твою землю. А я?!

— Ты останешься. — Фросах улыбался. — Твоя судьба на Моей земле, малышка Лесс. И ты будешь счастлива здесь. Все, чего желаешь, сбудется. Но только если сама впустишь счастье в свою жизнь, а любовь в душу. Открывай глаза, когда смотришь на тех, кто вокруг тебя. Лишь так обретешь счастье, малышка Лесс.

Я рухнула ниц. Ни слова из речей Хозяина не поняла, но не смела испытывать Его милость. Он сказал, что буду счастлива. За это можно лишь благодарить — и не пытать дальше, не тревожить человечьим скудоумием.

Фросах ступил в воду… а потом вновь обернулся к городу.

— Еще одно повеление вам, напоследок. Сегодня ваш палач должен был совершить работу. Но по воле Моей лишился ее. Пусть он все же исполнит свой долг. Среди вас водятся сгнившие, опустевшие души. Как яд, они отравляют гнилью и пустотой близких и зависимых от себя людей. Хозяева Ирди не вмешиваются в человечьи дела. Но сегодня Я укажу вам одну такую душу. Выкорчуйте ее, искорените яд, что она расточает.

Владыка вытянул руку. С пальцев капнула вода… но не пролилась над тем клочком земли, где Он занес ладонь.

Поток мутной, зловонной жижи обрушился из пустоты на голову Кадмара. Маг взвизгнул. Фросах не сказал ему ни слова. Шагнул наконец с берега, очертания гигантской фигуры истаяли, оставив лишь водяной столб, который пролился на озерную гладь.

Тибальд повелительно крикнул — словно и не стоял только что коленопреклоненным у плахи, ожидая удара палача:

— Релан, Пегвар! Взять Кадмара. На плаху.

Два названных мага шагнули к своему бывшему предводителю. Тот отшатнулся, заверещал:

— За что?! Ни одного преступления не совершил! Как смеет преступник отдавать приказы?! Это он нарушил закон, он убивал людей!

Никто его не слушал. Хозяин Воды явил Свою волю. Одного избрал жрецом, второго повелел казнить. Что с того, что обреченный был прав — ни одного видимого преступления он не совершил? А тот, кто сейчас велел вести его на плаху, и впрямь был преступником и убийцей.

Пути богов неисповедимы. Их воля не подчиняется человечьему разумению. Кого казнить, кого награждать — люди могут верить, что у них есть право решать. До тех пор, пока не явится воля свыше. Воля Того, кто ведает непостижимое.

Я отвернулась, не стала глядеть, как волокли на плаху визжащего Кадмара. Отчего-то он не сопротивлялся магией. То ли забыл от ужаса, то ли Хозяин лишил его магии. Глухой стук оборвал стоны обреченного.

Тибальд скомандовал разойтись. В его голосе звучала власть, которой невозможно было не подчиняться. Была то воля Хозяина, проникавшая через него, или собственная харизма Диктатора — я не ведала. Лишь охотно покинула площадь, где пережила столько тревожащих душу событий. Я была рада вернуться в дом, который успела полюбить за минувшие два дня. Пуховая перина в нем лучше, чем лежбище на лесной поляне, в окружении сородичей хевья.

Напоследок я обернулась, чтобы увидеть сияющее лицо Медовой Гривы. Она держала за руку мужа, счастливая, что смерть не разлучила их. И не отправила по одной тропе на загробном Пути, в который верили ксаранди. Я порадовалась за нее. И подумала, где же мое собственное счастье, что обещал мне Владыка Фросах? На кого я должна взглянуть открытыми глазами? Любовь к кому впустить в душу?

Глава 23. Свобода души

Открыв глаза, Нальдани увидела над собой высокий белоснежный потолок. Запах лаванды успокаивающе обволакивал сознание, не давал тревоге разгуляться. Девушка оглянулась — и не узнала, где находится. Небольшая комната в бело-голубых тонах, широкое окно, узкий шкаф и тумба у кровати. На ней стоял прозрачный кувшин. В нем немного воды на самом донышке. Рядом бокал.

Нальдани сразу ощутила жажду, потянулась к воде… И обессиленно рухнула на подушку. Тело отказывалось повиноваться ей. Что с ней, почему она так беспомощная?!

И тут Нальдани вспомнила. Края ступеней врезаются в тело. Она летит вниз. Падает внутрь странного рисунка, и он сразу вспыхивает жутким свечением. Жизнь по капле вытекает из нее. А потом мужское тело накрывает ее. Последнее, что она видит — лицо незнакомого мужчины, искаженное гримасой ужаса. Страха за нее, Нальдани.