Жена нелегала

Лицо ненормально бесстрастное, неподвижное. При этом аккуратная короткая прическа, «полечка». Слишком аккуратная, как будто он только что из парикмахерской. («Почему бы и нет? Может, прямо из салона его сюда и привезли», — подумал Данилин.)

Холодные, пустые глаза. Но сфокусированные. Вот они остановились на Джули. Она издала какой-то странный, тихий звук — наверно, судорожно сглотнула воздух, — только Данилин, видно, его и услышал.

«Он?» — не удержался, спросил ее шепотом. Но она ничего не сказала, только взглянула на Данилина мельком — так отстраненно, удивленно, будто впервые видела. Чего этот неизвестный ей человек от нее хочет?

Действительно, надо отойти в сторону, не мешаться под ногами. Прийти на помощь, если потребуется, это да, а лезть с вопросами, вглядываться в лица, любопытствовать — нет, это сейчас не его дело. Раньше хоть оправдание было — он собирал журналистский материал, а теперь-то что, когда он обещал ничего не печатать? Кто он теперь? Случайный переводчик и человек на подхвате. И ничего больше. Ни при чем. Посторонний.

Человек в шляпе остановился прямо напротив Джули и теперь в упор смотрел на нее. Смотрел совершенно бесстрастно, без всякого выражения в глазах. Данилин пытался подыскать сравнение и, кажется, нашел: так равнодушный к живописи человек, уже два часа бродящий по Лувру или Эрмитажу, остановится перед очередным шедевром, о котором вроде много слышал. И не хочется смотреть, и неинтересно, скучно, а надо. Постоять и посмотреть. И не увидишь ничего, и не запомнишь, но постоишь, отметишься. Раз надо.

«Еще бы зевнул», — подумал Данилин и ужаснулся — не дай бог и вправду зевнет! Это просто добьет ее! Но человек в шляпе зевать не стал. Просто стоял и смотрел. Джули заволновалась, задвигалась, хотела что-то сказать, но не смогла.

Теперь, словно выполнив долг, человек отвернулся от нее, равнодушно скользнул глазами по Данилину и двинулся к качелям, к Шанталь. Он шел не торопясь, равномерно опуская и поднимая ноги, и было в этой походке что-то, что заставило Шанталь всю сжаться. «Держись, девочка, ты же храбрая!» — шептал про себя Данилин.

Тем временем тетка, надзиравшая за двумя малышами в песочнице, не выдержала происходящего. Схватила детей за руки и потащила, упирающихся и вопящих, прочь с детской площадки. Человек в шляпе остановился. Вроде бы кивнул ей вслед. Даже что-то, кажется, пробормотал. Вроде, спасибо, сказал. Или дзякую. Или данке. Поблагодарил, в общем, няньку как-то.

«Как интеллигентно. Как в театре абсурда», — подумал Данилин.

Теперь человек подошел вплотную к Шанталь. Данилин со своей позиции не мог больше видеть выражение его лица и глаз. Но что-то, наверно, в них изменилось, потому что Шанталь вдруг сделала шаг ему навстречу. Они теперь стояли на расстоянии вытянутой руки и смотрели друг другу прямо в глаза. Данилин видел, лицо Шанталь дрогнуло, и с секундным опозданием понял: она плачет. Тихо. Без всхлипываний и рыданий. У Данилина екнуло сердце. А Джули и вовсе бросилась в их сторону, вроде как разнимать. Но Данилин перехватил ее, взял за руку, прошептал: «Не надо». Но та стояла напряженная, готовая в любую секунду броситься выручать дочь, спасать ее из рук опасного чудовища.

Чудовище тем временем взяло Шанталь за руку и повело к песочнице. Село на бортик и усадило рядом девочку. Медленно и странно поднялась в воздух его левая рука и вдруг стала гладить Шанталь по лицу. Тут уже Джули всхлипнула, причем довольно громко. Да Данилин и сам… «Еще не хватало расплакаться, нюни распустить и мне тоже, сентиментальному дураку», — думал Данилин.

Лиза стояла сзади, метрах в десяти, и все время оглядывалась на выход из сквера. Данилин тоже решил посмотреть, что же там интересного? А там развертывалась действительно любопытная сцена. Откуда-то подъехала еще одна машина, иномарка, «Форд», кажется. Из него вывалились четверо дюжих молодцев. И попытались направить свои стопы в сквер. Но трое пассажиров «Волги» перегородили им дорогу. Данилин кивнул Лизе: что там будет? Что делать? Может, бежать? Лиза покачала головой. Поздно. А потом небрежно взмахнула рукой: переживем, не пугайтесь.

И действительно, между двумя группами завязался некий неспешный, спокойный разговор, издалека глядя, можно было подумать: встретились старые приятели. Может, так и есть? — пришло в голову Данилину. По крайней мере, никто не выхватывал никаких пистолетов, ножей, кастетов. Никто даже голоса не повышал. Мирная беседа между двумя группами спортивного вида молодых мужчин о том о сем теплым летним утром. Что может быть естественнее.