Жена нелегала

— Ну мало ли… Если им одно конкретное письмо только требовалось, зачем им все содержимое надо было вытряхивать?

— Ну, свет, наверно, зажигать не хотели — иначе с Пушкинской было бы видно… В темноте да в спешке копаться в корзинке не с руки, лучше разом все в мешок какой-нибудь вытряхнуть — и дело с концом. И всего секунда нужна. Если бы я не вернулся, то утром мне и в голову ничего уже не пришло бы, я не удивился бы, что в корзинке нет ничего, ее же уборщицы каждый день в шесть с чем-то опорожняют.

— Нет, но я не понимаю, что такого в этом письме, в конце концов? Это что, план острова сокровищ? С какой стати за ним охотиться? Если то, о чем там говорится, правда, то компетентные органы и так все знают до деталей. Если нет, то тем более оно никому не нужно…

— А ты думаешь, это правда? То, что там написано? А может, просто фантазии брошенной женщины, например?

— Это кто тебе про фантазии подкидывает? Коллеги?

— Да они все как один твердят: бред сумасшедшей. Выбросить — именно конкретно в корзину — советовали.

— Кто именно советовал?

— Игорь…

— А еще кто?

— Генерал Трошин, между прочим…

— Ну, этот тебе правду скажет, пожалуй… Но ты же говорил: коллеги. Кто, кроме Игоря?

— Ну, Ольга…

— Она тоже советовала выбросить в корзину?

— Да-да, и она тоже! Как и все остальные!

— Ну, тогда я тем более верю автору письма. Напомни, как ее зовут?

— Джули, вроде бы…

— Да-да, Джули! И если бы твои коллеги получше бы английским владели, они бы поняли, что никакая она не сумасшедшая, абсолютно нормальный человек! И не фантазии это — такое не придумаешь. Вот увидишь, я окажусь права! А не твои коллеги!

Теперь Танины серые глаза снова сузились, горное озеро обмелело, рот скривился, она сердилась. Расстроилась не на шутку, кажется… «Вот ведь как! Все наоборот, пожалуй, получится», — огорчился и Данилин.

Вообще-то, Таня правильно понимала ситуацию. Потому как о дурацком происшествии с корзинкой нужно было на самом деле с кем-то немедленно посоветоваться. Но Данилин целился сразу и во второго зайца — тайно надеясь, что поворот событий, намек на некую возможную для него, Данилина, опасность заставят жену сделать шаг навстречу, приоткрыть броню… И поначалу все шло как по маслу, но стоило уткнуться в Ольгу, как вот вам, пожалуйста — результат достигнут обратный.

— Я думаю, завтра все прояснится. Пойду в архив отдела писем, посмотрю, на месте ли копия, — сказал Данилин. — Правда, могли копию никакую и не сделать и вообще письмо не зарегистрировать, с них станется…

— А чего же ты хочешь, если ты там всех посокращал? Два с половиной человека работают, а он еще чего-то от них требует…

Проблема отдела писем была одним из яблок раздора в семье Данилиных. Дело было в том, что до недавнего времени там работала лучшая Танина подруга еще со школьных времен — Женечка. Конечно, попала она туда в свое время не без данилинского содействия, но с другой стороны, разве плохо было для газеты заполучить в отдел такую образованную, добросовестную, хоть и занудную барышню — выпускницу филфака МГУ, между прочим. И — в кои-то веки — убежденную старую деву, одинокую курочку, никаких видов на вестинских петухов не имеющую.

На протяжении многих лет отдел писем был главным женским заповедником, магнитом, местом, куда отправлялись искать приключений слегка подвыпившие мастера пера. Поставщиком невест и любовниц, но и разрушителем семей, между прочим. Некоторые циничные охальники в сугубо мужской компании меняли последнюю букву «м» в названии отдела на «к». Так и говорили, приняв на грудь граммов двести-триста: «Ну что, пора в отдел п…?»

Данилина такая грубость всегда возмущала. Вот ведь хамы! Несправедливо, между прочим, сколько там скромных, милых женщин трудилось за нелепо маленькие деньги. И явившиеся за приключениями разогретые мэтры совсем не обязательно получали в отделе то, за чем пришли, бывало, и отпор им давали достаточно жесткий. Это уж на кого попадешь! Немало из отдела писем, кстати, вышло в итоге и журналистов вполне успешных. Ольга, например.

Но Таня была предвзята. Она всерьез считала, что только ее подруга Женечка «положила конец разврату» и превратила «вертеп» в эффективно функционирующее производственное подразделение. И очень возмущалась, когда в девяностые там начались сокращения.

Женечка действительно была почти святая или что-то вроде того. Жила работой, а семью ее составлял капризный сиамский кот. В самое голодное время, где-то в начале 90-го, кажется, произошла с ней история, ставшая потом притчей во языцех. Выпала вдруг Женечке удивительная удача — увидала она по дороге на работу цистерну с надписью: «Живая рыба» — редчайший случай! Выстояла в огромной очереди и купила двух карпов. Радости ее не было предела — будет теперь чем кота как следует накормить. Пришла Женечка домой, налила воды в ванну, запустила туда рыб. Они очухались, ожили, плавниками работают, круглыми глазами по сторонам зыркают. И как будто бы мысль какая-то там мелькает, в этих рыбьих глазах, и еще, может быть, страх.