Жена-невольница. Непокорное пламя (СИ)

Розалинда казалась самой себе маленькой синицей, пойманной безжалостным и голодным коршуном. Ее пальцы ныли, стиснутые «лапами» мужа, сердце билось в груди с неимоверной скоростью, а дыхание стало сбивчивым и тяжелым.

Но муж ее не знал пощады. Он вел ее все дальше и дальше, минуя винтовые лестницы и скрытые потайными дверями переходы. Напрасно Розалинда полагала, будто Астор решил препроводить ее за праздничный стол. Чем ниже они спускались, тем мрачнее становились коридоры, пропали из виду богатая мебель и вышитые портьеры. Их заменили собой подпитанные магией огня факелы, выхватывавшие из темноты участки голых стен и обшарпанных ступеней.

- Куда мы идем? - все же решилась задать вопрос Розалинда.

Астор на секунду остановился, развернулся к ней и, пригвоздив ее к месту тяжелым, как могильный камень, взглядом, сообщил:

- Миледи, я человек проницательный и дальновидный, но лишенный дара красноречия. Возможно, именно по этой причине Изидор не нашел для меня место в парламенте.

Он на секунду замолк и промокнул поданным камердинером платком выступивший на лбу холодный пот. Розалинда, как бы ни пугали ее обстановка и сопровождение, отметила, насколько болезненной является для ее мужа тема разделения власти. Она уже слышала, будто граф озлобился после отказа старшего сенатора найти для него место в парламенте, но и не представляла, что все настолько серьезно. Астор все еще чувствовал себя обделенным и вспоминал об этом при каждом удобном случае.

- Длинным и лишенным смысла речам я предпочитаю наглядную демонстрацию, - закончил он свою мысль.

Розалинда непонимающе моргнула и попыталась высвободить руку их захвата мужа.

- Я не понимаю, к чему Вы клоните, - произнесла она и вопросительно приподняла одну бровь.

- Сейчас поймете, - не слишком любезно отозвался Астор и, так и не выпустив ладони жены, потянул ее дальше, в мрачную глубину очередного перехода.

Он привел ее в подвал, где в прежние времена находилась тюрьма и примыкавшая к ней пыточная. Граф не стал переоборудовать застенки и оставил их в первоначальном ужасающем виде.

В одной из камер все еще покоился полуистлевший скелет несчастного, заточенного в темницу десятки, а то и сотни лет назад. На изощренных орудиях убийства все еще сохранились следы крови, и тяжелый гнилостный запах витал под мрачными сводами. Казалось, если закрыть глаза, то можно было услышать крики и стоны умирающих.

Розалинда дрожала от страха и неприязни. А еще больше - от возмущения, что охватило ее, едва она поняла, где оказалась. Слыханное ли дело - приводить молодую жену в подобное место. И для чего? Наказать ее за оплошность, что произошла при венчании. Устрашить. Соблюсти озвученное в молитве правило: жена да убоится мужа своего.

- З... зачем мы здесь?.. - заикаясь, пробормотала Розалинда.

Язык ее словно прилип к нёбу и отказывался поворачиваться, а зубы стучали, как кастаньеты.

Астор указал ей на металлический саркофаг в углу камеры:

- Знаете, что это такое?

- Нет, - покачала головой Розалинда.

- Тогда подойдем ближе.

Астор подвел ее ближе к хитроумному приспособлению и пустился в объяснения:

- Знакомьтесь, моя дорогая, это «железная дева». В нее помещают прелюбодеек, посмевших осквернить доброе имя мужа.

Он распахнул проржавевшие створки металлического саркофага, и Розалинда увидела длинные шипы, устилавшие внутреннюю поверхность конструкции.

- Изменницу закрывали внутри и выставляли на всеобщее обозрение, - довольно-таки равнодушно произнес Астор. Он вел себя и говорил так, будто привел жену не в пыточную, а всего лишь в сад. И теперь объяснял, чем отличаются разные сорта роз. - По росту приспособление вымерялось таким образом, чтобы глаза оказывались на уровне вот этих металлических прорезей. Затем саркофаг закрывали, и шипы пронзали туловище блудницы. Они нарочно сделаны так, что не задевают жизненно важных органов, чтобы промучилась подольше.

Розалинда обхватила себя руками и, не в силах отвести взгляда от чудовищной конструкции, заметила:

- Пытки запрещены множество лет назад, так же, как и самоуправство королевских подданных.

- И совершенно напрасно, - с видимым сожалением возразил Астор. - Поверьте, боязнь физических страданий держит в узде лучше, нежели страх быть осужденным. Что смертная казнь и пожизненное заточение в монастыре в сравнении со столь действенным способом проучить виновных?

Если прежде Розалинда еще лелеяла надежду, что их брак с графом принесет ей если не счастье, то покой, сейчас она утратила и эту столь призрачную надежду. Астор помешан на власти, он хочет подчинять себе всех и каждого. И ему не нужна любовь, только слепое следование его правилам, полное подчинение.

- Я дала Вам клятву верности перед лицом церкви, - начала Розалинда. Страх она утратила вместе с мечтой о семейной идиллии. - Вам ни к чему запугивать меня, в моей верности Вы можете не сомневаться. Моя совесть чиста, как и мое тело.

- А что Вы скажете о душе? - Астор схатил Розалинду за плечи и развернул к себе. Столько силы и плохо скрываемой угрозы было в этом жесте, но Розалинда устояла.