Жена офицера

— Надо же! — Сергеев продолжал издеваться. — В такую дыру отличника прислали. Наверное, захотел досрочно старлея получить? Как бы младшим лейтенантом не стал…

Он не договорил, в кабинет вошли Лукьянов и Зайнчуковский. Лукьянов, хмуро окинув всех взглядом, без разрешения сел. Соколов хотел сделать замечание, но передумал. Он посмотрел на замполита.

— Докладывайте, товарищ лейтенант.

Кутышев встал.

— Товарищи офицеры, — скомандовал он.

Все встали.

— Товарищи офицеры, — произнес Соколов.

Все, за исключением Лукьянова, сели. Соколов вопросительно посмотрел на него.

— Я плохо себя чувствую, пойду домой.

Он повернулся, чтобы выйти, но Соколов резко произнес:

— Товарищ старший лейтенант, я вам не разрешал выходить.

Лукьянов сверкнул глазами.

— Я что-то не расслышал, может, повторишь?

— Лукьянов, не дури, — подал голос замполит, — садись.

Не обращая внимания на замполита, Лукьянов подошел вплотную к столу командира, упираясь руками о стол, и с наглой ухмылкой спросил:

— Если не секрет, по какому виду у тебя значок мастера спорта? А может, на толкучке за четвертак купил?

Соколов, не реагируя на его слова, как можно спокойнее произнес:

— Сегодня в вашем взводе согласно расписанию занятий рукопашный бой. Если не струсите, вы и Сергеев будете нападать на меня, а я буду защищаться. Вот и узнаете, за сколько я купил значок мастера спорта.

— А может, не будем откладывать, прямо здесь начнем? — предложил Лукьянов.

— Здесь служебный кабинет, а не спортзал, — хладнокровно ответил Соколов.

— Согласен, — Лукьянов выпрямился. — Только без жалоб. Бой мужской, Коля, — он повернулся к Сергееву, — согласен?

— Третий лишний, ты и без меня управишься.

— Пожалуй, ты прав. Мне и одному делать нечего.

— Не советую так легкомысленно поступать, вам и двоим меня не одолеть, а одному тем более.

— Чт-о-о?.. — поворачиваясь к нему, протяжно произнес тот. — Да ты знаешь, что в училище я был…

— Чемпионом по боксу, — с улыбкой произнес Соколов.

Лукьянов удивленно посмотрел на него.

— И ты после этого не боишься?

— А кого мне бояться? По-моему, вчера вы убедились, что со мной лучше не связываться.

Лукьянов замешкался.

— Садитесь, — спокойным голосом произнес Соколов, — уже час прошел, а мы еще о деле не поговорили.

Лукьянов сел. Командир своим хладнокровием обескуражил его. Соколов в основном говорил о быте солдат. Совещание подходило к концу. Алексей в душе был доволен, что сумел избежать конфликта, и был рад, что его поддержали трое. В ходе совещания он несколько раз посмотрел на старшего лейтенанта Сергеева, тот с интересом слушал его и только один Лукьянов, нагнув голову, смотрел себе под ноги. Алексей решил после совещания оставить его одного и поговорить по душам. Когда совещание закончилось, все встали, чтобы выйти. Неожиданно для всех и для самого Соколова Лукьянов, не размахиваясь, нанес хлесткий удар в челюсть Соколову. Тот, не удержавшись на ногах, упал. Все замерли. Это было настолько неожиданно, что никто вначале не понял, что произошло. Лукьянов, как ни в чем не бывало, с ухмылкой смотрел на ротного, который, сидя на полу, мотал головой, пытался сообразить, что же произошло. Первым в себя пришел замполит.

— Ты зря это сделал. За это под трибунал можно угодить.

— Заткнись! — бешено сверкая глазами, прохрипел Лукьянов и с силой толкнул его в грудь.

Замполит отлетел к стенке. Жидков трусливо придвинулся к двери. Сергеев с улыбкой смотрел на ротного, который продолжал сидеть на полу. Старшина хотел подойти к нему, но Лукьянов преградил ему дорогу.

— Ты, прапор, не суй нос, когда офицеры между собой выясняют отношения. Уходи.

Старшина, не обращая на его слова внимания, попытался обойти, но тот, схватив его за грудки, угрожающе прохрипел:

— Я же тебе сказал: не суй нос, куда тебе не положено. Может, дать по мозгам, чтобы дошло?

— Попробуй. Возьму автомат, расстреляю.

— Повтори, что ты сказал? — вновь хватая его за грудки, заорал Лукьянов.

— Отпусти его, — раздался голос Соколова.

Лукьянов, оттолкнув старшину от себя, повернулся к ротному.

— Очухался! Может, еще добавить?

Соколов встал и, держась за подбородок, спокойно произнес:

— Пока не поздно, проси прощения.

— Жаловаться будешь? Да я плевать на тебя хотел! Я давно перестал бояться.

— Ты меня неправильно понял. Жаловаться я не собираюсь. Прошу тебя не как командир, а как человек: проси прощения.

— Витя, видно, он тебя не до конца понял, — посмеиваясь, произнес Сергеев.

— Сейчас поймет, — Лукьянов двинулся на командира. Но не успел приблизиться. От молниеносного приема, который применил ротный, с грохотом полетел на пол. Раздался дикий вопль. Лукьянов, держась за руку, громко стонал. Сергеев вначале опёшил, но, придя в себя, кинулся на ротного, но тут же сам очутился на полу. Соколов в одно мгновение насел на него и, не давая ему опомниться, скрутил руку за спину. От боли Сергеев заскрежетал зубами.

— Проси прощения, — глухо потребовал ротный. Сергеев, извиваясь от боли, пытался вырваться, но ротный еще сильнее придавил его руку.

— Отпусти, гад, больно…о, — заорал он.

— Будет больнее, если не попросишь прощения.