Жена палача

В один из дней, когда Рейнар отправился собирать травы, я хлопотала по хозяйству и услышала стук. Решив, что это муж забыл что-то, я бросилась вниз по лестнице, отодвинула задвижку и распахнула двери, готовая броситься к нему на шею и пошутить насчет забывчивости влюбленного, но это был не Рейнар.

На пороге стояли Анна Сегюр и Лиз Тюренн – мои подруги, когда я еще беззаботно веселилась в компании знакомых сестры. Лиз держала что-то тяжелое, прямоугольное, завернутое в бумагу и перетянутое тонкой веревкой, а в руках у Анны была корзина, прикрытая белой салфеткой, и на краю салфетки были знакомые мне монограммы – «АМ». Аликс Монжеро, моя тётушка.

Мы трое растерялись и некоторое время смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Наконец, Анна, как самая бойкая, заговорила, протягивая мне корзину:

- Мы пошли гулять возле пруда, и Фьера Монжеро попросила нас передать вам вот это… Тут сливовое варенье и..

- И вафельница! – выпалила Лиз, поставив свою ношу на крыльцо. – Она такая тяжелая! Мы несли ее по очереди!

- О, как это мило с вашей стороны, - я торопливо вытерла руки о фартук и пригласила девушек войти. – Нельзя передавать ничего через порог, примета плохая.

Они вошли, озираясь со страхом и любопытством.

- Рейнара нет дома, - сказала я небрежно, забирая под мышку вафельницу. – Но я как раз собиралась заваривать чай, и буду рада, если вы составите мне компанию. И если уж тётя передала вафельницу, то можем сделать вафли со сливовым вареньем.  

- Чай – это чудесно, - подхватила Анна, и я поняла, что ей очень хочется задержаться.

- Тогда проходите, - пригласила я. – Только будьте добры разуться. В нашем доме везде ковры, и чистить их приходиться мне.

- У вас нет служанки, форката Виоль? – с жадным любопытством спросила Лиз, послушно расстегивая пряжки туфель. Анна, помедлив, последовала её примеру.

- Служанки нет, - признала я, провожая девушек в столовую.

- Как же вы поддерживаете в чистоте такой огромный дом? Неужели сами… - Анна не закончила фразу и ахнула, увидев фарфор за стеклом буфета. – Боже, что за прелесть!

- Присаживайтесь к столу, - я постаралась не выказать, как мне было приятно её удивление изящной посудой. – Сейчас заварю чай и сделаю тесто. А с домом я прекрасно справляюсь сама. Хорошая жена - прежде всего хорошая хозяйка. И, признаюсь, мне всегда это нравилось.

Я поставила вафельницу на решетку камина и раздула угли, а потом заварила черный чай в заварнике, расписанном фазанами и куропатками в лесных зарослях. Чашки были под стать заварнику, и мои гостьи крутили их, рассматривая тонкие рисунки диких животных на пузатых бочках.

- Неужели, палач пьет из таких чашек? – не утерпела Лиз.

Её вопрос меня позабавил и даже не обидел. Когда-то и я была поражена, что человек с такой страшной и ужасной профессией может любить изысканные и красивые вещи.

- Как видите, форката Тюренн, - ответила я со смехом. – И ещё он прекрасно играет на лютне.

- Да что ты, Виоль! – выпалила Лиз и тут же смутилась. – Простите, фьера ди Сартен.

- Вы прекрасно знаете, что я не фьера, - поправила я её, прямо у них на глазах замешивая в миске жидкое тесто. – Ведь мой муж – не благородного происхождения.

- И вам не жаль?.. – спросила Анна, глядя на меня поверх чашки.

- Почему я должна жалеть, что вышла замуж за доброго человека? – пожала я плечами. – Профессии бывают разными, а доброго сердца ни за какое золото не купишь.

- Фьера Монжеро велела передать, - быстренько соскользнула со щекотливой темы Лиз, - что она купила почти всё по вашему списку и заедет на следующей неделе, чтобы привезти.

- Отличная новость, - порадовалась я. – И отличные вафли готовы! Принимайте первую партию.

Мы ели хрустящие вафли, смазав их кисло-сладким вареньем, пили черный ароматный чай – который не стыдно было бы предложить самому королю, и болтали. Девиц интересовало всё – как я живу, чем занимаюсь в свободное время, не страшно ли мне наедине с сартенским палачом… Я старалась отвечать дружелюбно и с юмором, прекрасно понимая, для чего моя тётушка отправила ко мне этих любопытных и резвых пташек. Моя тётя осталась верна себе и исподволь, медленно но верно, старалась вернуть меня в привычный круг общения.

Когда вафли были съедены, я устроила гостьям путешествие по дому, и они, лаская моё тщеславие, восторгались и обстановкой комнат, и прекрасным видом на город, и дорогими и красивыми вещами, которые я и Рейнар использовали в быту.

Приближалось время обеда, а форкаты и не думали уходить.

Мы снова сели за стол, и я подала куриный суп с пряностями и холодный пирог с мясом косули.

- Мы так переживали за вас, - поверяла мне Лиз, - и, если честно, сами напросились у фьеры Монжеро разрешения навестить вас.

- Теперь вы спокойны? – спросила я с улыбкой. – Вы же видите – я жива, здорова и даже счастлива.

- О да! – выдохнула Анна, с восхищением разглядывая столовое серебро.

- И чтобы прийти в гости, вам не надо спрашивать разрешения ни у моей тёти, ни у кого-то еще, - сказала я, словно между прочим. – Мне будет всегда-всегда приятно видеть своих милых подруг.