Жена Петра Великого. Наша первая Императрица

— Никаким он у меня не был! Ни первым, ни вторым, ни третьим! — воскликнула она. — Нрав господина Меншикова вам не хуже моего ведом! Но он в своих винах передо мной извинения принес и прощен был. Не к лицу вам, государь, заставлять меня вспоминать эту грязную историю и упрекать меня ею!

— Ладно, Катя, — смягчился Петр, — я тебя Алексашкой не корю — знаю его, шельмеца! Немало он, сволочь, девиц перепортил. А ведь невеста у Алексашки имеется! Арсеньева Дарья, при сестре моей Наталье состоит, знаешь небось?!

— Про невесту его ныне знаю, государь. Однако та неправда лежит между ними двоими, им и надобно с нею жить или расставаться. Нам, Петр Алексеевич, надлежит не о них, а о нас двоих помыслить. Судил ли Господь быть нам с вами вместе, не прогневается ли? Вы ведь перед лицом его женаты, государь, и я — жена моего Йохана…

— Ты меня не наставляй, праведница! — прикрикнул на Марту Петр. — Я твоих грехов не вспоминаю, да и ты мои оставь в покое… Солдата своего шведского мне в глаза не тычь, про первую да вторую любовь не рассказывай! Любишь меня — так люби, а не любишь — просить не стану! Останешься лекаркой моей, как была, коли прок от твоего волхвования и далее будет. А нет — так ступай на все четыре ветра, коротай одна свой бабий век!

— Я не хочу — одна! — вырвалось у Марты. — Я хочу с вами, Петр Алексеевич! Сейчас — с вами, а потом — как Бог рассудит…

— Бог уже рассудил. Быть тебе со мной и ныне, и потом! — уверенно произнес царь и поцеловал ее так горячо и властно, словно ставил на ней свое государево клеймо.

Вскоре после этого объяснения Марта по повелению Петра переехала в его летний дворец в подмосковном селе Преображенское, где управляла своим шумным «бабьим царством» или, по-новомодному, фрау-циммером, [37]царева сестра Наталья Алексеевна. Теперь Петр изредка называл Марту своей невестой. Никто в достоверности не знал, что случилось с настоящим мужем царевой фаворитки, Йоханом Крузе… Однако мог ли безвестно канувший в кровавый водоворот войны солдат встать на пути у всевластного государя самого обширного в Божьем мире земного царства?

Глава 2 БАБЬЕ ЦАРСТВО

— Говори прямо, Катерина, любишь ли ты моего царственного брата или равнодушна к нему? — спрашивала у Марты круглолицая и темноглазая, чернобровая, как Петр, но не долговязая и худая, а приятно округлая, невысокая женщина, одетая по-европейски. У нее было такое же, как и у Петра, неуловимо меняющееся выражение глаз: веселое и открытое, когда она хотела выразить милость и приязнь, и сердитое, грозное, когда что-то было ей не по нраву. Сейчас она говорила сурово и, так же как и Петр, пристально заглядывала Марте в глаза, словно хотела уличить свою гостью в неискренности.

Любимая сестра царя, Наталья Алексеевна, принимала Марту в Преображенском дворце, деревянном, с множеством покоев, коридоров, ходов и переходов, построенном еще при Алексее Михайловиче. Но кабинет царевны удивительным образом отличался от покоев Аннушки Шереметевой или других известных Марте высокородных дам. Впрочем, ливонская пленница повидала таких дам немного — разве что пасторшу Глюк, урожденную фон Рейтерн, да дочку фельдмаршала Шереметева. Но в их покоях не было массивного дубового стола, заваленного бумагами и книгами, как в кабинете царевны, и высоких деревянных шкафов, за стеклянными створками которых, словно солдаты во фрунт, были выстроены бесчисленные тома. Такой стол и шкафы с книгами Марта видела только в кабинете пастора Глюка, но вместо огромной Библии и богословских трудов на столе Натальи Алексеевны лежали совсем другие сокровища. На одной из книг, толстенной, с золотым обрезом, Марта увидела надпись «Moli`ere». Ах, кажется, это по-французски… В руках царевна держала машкерадную маску из голубого бархата с золотой бахромой. Сильные и короткие, почти, как у брата, пальцы Натальи Алексеевны крепко сжимали изящную перламутровую ручку маски. «Так сжимают меч или скипетр…» — пронеслось в голове у Марты. В кабинете было темно и прохладно, а за окнами дышал свежестью и сиренью солнечный весенний день.

— Отвечу прямо, ваше высочество, — бестрепетно выдержав взгляд Натальи Алексеевны, ответила гостья. — Я стараюсь полюбить царя Петра. И очень благодарна государю за то, что он спас меня от коварства господина Меншикова!

— Стараешься? — уже с меньшей строгостью переспросила Наталья Алексеевна. — Ну, старайся, коли судьба твоя такая! И какое же это коварство наш сердешный друг Александр Данилыч к тебе проявил? Неужто обольстить пытался, греховодник знатный?

— Пытался, — скромно призналась Марта.

— Вот негодяй! Вот коварный соблазнитель! — рассердилась царевна. И крикнула, обратившись к некрасивой, но бойкой на вид фрейлине с умными, живыми глазами:

— Варя, приведи сестру свою Дашу, пусть узнает, что ее жених, кобель блудливый, творит в нашей столице новой, от глаз невесты укрывшись!

— Быть может, не стоит расстраивать Дашу, матушка Наталья Алексевна?! — возразила фрейлина. — Плакать будет… Обревется вся!