Жена Петра Великого. Наша первая Императрица

Вместе они вышли в дышащий свежей прохладой сад. Марте было удивительно хорошо и спокойно идти, опираясь на железное плечо этого сильного и стремительного человека. Он всегда будет уходить вот так, рано и торопливо, отправляясь навстречу своим великим трудам, а она будет так же, как сегодня, верно и терпеливо ждать его. И, если ее благословила этой ночью Дева Мария, бережно носить его дитя.

Рослые преображенцы, стоявшие в карауле у крыльца, чеканно выкинули царю приветственный артикул фузеями. С примкнутых четырехгранных штыков облетали радужные капельки росы. При виде Марты, нежно обнимавшей своего державного возлюбленного, усатые лица молодцов просияли искренним счастьем. Так, наверное, радуются, узнав, что лучший друг нашел себе хорошую невесту, подумала Марта. К ней понемножку начинало приходить осознание того, почему простые люди в этой стране относятся к «батюшке Петру Алексеичу» с такой преданной любовью, несмотря на все неисчислимые жертвы и жестокие лишения. Быть может, дело не в рабской покорности, а в некой глубинной прозорливости народа? Народ своим природным разумом сумел постичь величие души и замыслов венценосного труженика и строителя.

На пристани гребцы в полотняных рубахах приветствовали царя, подняв вверх лопасти весел. Петр быстро и жарко поцеловал Марту и шепнул ей на ухо:

— Ступай в горницу, Катюша, свежо! Не застудись: ребеночка беречь надобно.

— Ребеночка? — вся зарделась от неожиданного смущения Марта. — Как ты можешь быть уверен так рано?

— Я уверен! — светло засмеялся Петр. — Я так пожелал — и так будет!

Он размашисто шагнул в лодку и, стоя на корме, долго махал ей рукой. Она махала в ответ, пока скоро уплывавшая по реке гичка не скрылась за извилиной брега. Затем повернулась и пошла в сторону дворца просыпающимся садом, наполнявшимся первыми лучами солнца и веселым птичьим щебетом. На душе было так же солнечно, и так же хотелось петь.

Высокий человек в зеленом кафтане Преображенского полка, встретившийся ей на полпути, сперва показался одним из вчерашних офицеров, ждавшим на раннее свидание даму своего сердца из «фрау-циммера» царевны Натальи. Однако преображенец вдруг смахнул на затылок глубоко надвинутую шляпу и предерзко распахнул ей навстречу объятия:

— Здравствуй, Марта!!!

Она отпрянула, с изумлением всматриваясь в черты его загорелого лица… И с радостным криком сама бросилась ему на шею:

— Ханс!!! Хольмстрем!..

Бывший лейтенант Уппландского драгунского полка, которого странно было видеть в мундире российской гвардии, обнял и расцеловал ее в обе щеки крепко и, кажется, чуть более страстно, чем позволяли приличия при встрече старых друзей. Но — совсем чуть-чуть, недостаточно для того, чтобы обидеться, тем более в такой ситуации.

— Вот я и нашел тебя, Марта! — Хольмстрем с восхищенным удивлением оглядел ее. — Ты все такая же… Нет, наверное, ты стала еще красивее!

Самому лейтенанту пребывание в Московии явно не пошло на пользу: лицо его нездорово припухло, под глазами лежали усталые свинцовые тени, а нос заметно покраснел от исправного пьянства. От него и сейчас остро разило застарелым перегаром.

Марта посмотрела на вновь обретенного старого приятеля, и радостная песня в ее душе вдруг оборвалась. Впервые ей не хотелось спрашивать о Йохане… И все же она спросила:

— Ханс, ты знаешь что-нибудь о моем муже?

Он опустил глаза и отрицательно помотал головой:

— Прости, Марта, ничего нового. Парни из рижского гарнизона, которые попали в плен во время последней кампании, рассказывали, что из Мариенбурга удалось вырваться всего полдюжине наших. Они не помнили, был ли среди спасшихся солдат по имени Йохан Крузе… Хотя никто из них не знал всех имен! Увы, Марта, шансы, что он жив, так малы… Нам остается только молить Бога о Йохане!

Марта вздохнула. Она сама не могла понять, был ли то горестный или облегченный вздох.

— Как ты попал сюда, Ханс? — спросила она.

Он рассмеялся недобрым хриплым смехом:

— Знаешь, Марта, московские начальники жутко ленивы, они даже за взятку не сделают многого… Вернее, деньги-то возьмут, но не пошевелятся! Этот варварский народ можно заставить выполнять свои обязанности только под страхом наказания. Но у московитов есть одна черта, которую я назову подлинно рыцарской: для своего друга они готовы сделать что угодно! Когда я учил их драгун во Пскове и в Новгороде, я подружился со множеством офицеров царя Петра… И вот — я здесь, обучаю фехтованию и ружейным приемам рекрутов для его гвардии!

Хольмстрем помолчал, а потом быстро оглянулся по сторонам и, убедившись, что их никто не слушает, тихо и возбужденно заговорил:

— Я всегда хотел разыскать тебя, Марта, и выручить тебя из плена. Теперь я действительно могу это сделать! У меня завелись деньги, немного, правда, но будет довольно. Что еще важнее, многие московские офицеры мне приятели, они помогут! Мы устроим тебе побег за несколько дней! Если хочешь — прямо сегодня! Через месяц, много — через два ты уже будешь дома!