Жена Петра Великого. Наша первая Императрица

Пастор Глюк в последние дни все чаще искал уединения в своем кабинете, а когда Марта приносила ему кофей или звала к столу, встречал свою воспитанницу рассеянной и тревожной улыбкой. Какие-то силы боролись в его душе, не давая покоя, даже когда он вел службу в соборе или предавался чтению любимых книг.

— Скажите, отец, что беспокоит ваш ум? — решилась однажды спросить Марта, называя его так, как осмеливалась называть очень редко, боясь предать драгоценную память своих родителей.

Он пригласил ее присесть в кресло подле массивного стола, сработанного из векового дуба, черного от старости и жесткого, как железо. Марта скромно уселась на краешек, но глаз не опускала, выжидающе глядя прямо в проницательные глаза пастора. Он медленно встал, подошел к ней и положил руку на ее гладко причесанную голову.

— Нас ждут нелегкие времена, Марта, — ясно и печально проговорил он. — Моя вера и твердость духа укрепляют меня перед лицом испытаний, но я полон беспокойства за моих девочек, за жену. Они такие уязвимые создания, и я день и ночь молю Бога, чтобы он избавил их от ужасов войны…

— Так вы думаете, московиты придут сюда? — тихо спросила Марта. Она и сама много думала об этом, невольно связывая мысли о любимом Йохане с раздумьями о ходе войны.

— Очень возможно, — ответил пастор. — Этот фельдмаршал Шереметев — опытный и разумный вождь, и силы его прибывают день ото дня. Наши крестьяне с радостью помогают ему, мечтая перейти под десницу царя Петра из-под жесткой и скупой шведской руки. В иное время я бы и сам торопил в своих молитвах день освобождения нашей Лифляндии от власти короля Карла! Но, Господь свидетель, я, видимо, слишком прикипел сердцем к этому бренному миру с его обыденными, но столь милыми сердцу радостями. И теперь мне страшно за семью, за тебя, моя маленькая Марта, за твое молодое счастье с этим бесшабашным мальчишкой-солдатом… Я никому, кроме Всевышнего и тебя, не говорил, что мне страшно!

Марта порывисто вскочила и прижалась лицом к плечу своего воспитателя. Она вдруг почувствовала в себе силы, которых ранее никогда не предполагала.

— Отец мой, верьте в милосердие Божьей Матери, нашей покровительницы! — убежденно произнесла она. — Она не оставит нас и спасет свой город! Что бы ни случилось, я никогда не забуду, чем обязана вам, и никогда не оставлю вас. И если я не смогу спасти вас, то разделю вашу судьбу!

— Судьба, или Божественное Провидение уготовало для каждого его собственный путь, — назидательно заметил ученый богослов. — Кто знает, в какие дали этот путь уведет тебя, Марта. Знаешь, девочка моя, не так давно я видел странный и пугающий сон о тебе. Не знаю, стоит ли тревожить твою душу рассказами о потусторонних видениях, которые вполне могли оказаться бесовским искушением…

— Как вам угодно, отец мой, но я бы послушала с интересом. Быть может, это немного развлечет меня!

Пастор на минуту замолчал. Сцепив руки в замок, он прошелся по комнате, затем устремил взгляд на старинное распятие, висевшее над его столом, и глухим, печальным голосом начал:

— Ты нередко спрашивала меня, Марта, был ли я знаком с твоим отцом. Знай, мы были с ним друзьями и, в некотором роде, единомышленниками. Недавно он приходил в мой сон, Марта, и я видел его так же ясно, как вижу сейчас тебя.

Марта с трудом подавила вскрик. Сердце ее бешено заколотилось, и она машинально прижала руки к груди, чувствуя, что она вот-вот взорвется изнутри. Видимо, на ее живом личике отразилась такая буря чувств, что пастор взглянул на нее с тревогой.

— Умоляю, отец мой, продолжайте! — отчаянно выдохнула Марта.

— Твой отец сулил всем нам скорые и страшные испытания, большие беды от прихода московитов. Но, главное, он просил меня позаботиться о тебе, Марта, и не препятствовать твоей любви со шведским солдатом.

Глаза Марты наполнились горячими, обильными слезами:

— Господин Глюк, какое счастье, что вы говорите мне об этом! Теперь я уверена, что ничего-ничего плохого не случится на войне с моим Йоханом! Отец видит нас там, где он сейчас! Он любит меня и сумеет сохранить в сражении моего мужа…

— Я тоже люблю тебя, девочка моя. Для тебя не секрет, что я никогда не был другом шведов, но сейчас я каждый день молюсь по крайней мере об одном из них. Более того, когда, по милосердию Божьему, Йохан Крузе вернется из похода, я благословляю тебя следовать за ним, как подобает добродетельной супруге и христианке, как следуют за войском многие солдатские жены. Это нелегкая и опасная доля, Марта. Более того, найдется множество пустословов и ханжей, которые в своей воинствующей глупости усомнятся в благопристойности моего решения и твоего пути. Боюсь, даже моя дорога супруга не поймет меня…

— И Бог с ней! — в сердцах воскликнула Марта. — Подумаешь, госпожа Христина не поймет! Ей самой не мешало бы почаще вспоминать, как сама она когда-то влюбилась в вас и последовала за вами… Ой, простите меня, отец мой! Кажется, я опять сболтнула лишнего.