Жена Пилата, или Тайна прокуратора

Пилат первым делом отправил в Иерусалим небольшой вооруженный отряд, которому он отдал приказ водрузить римские знамена с орлом перед крепостью Антония, где стоял римский гарнизон. Меня, как и Пилата, поразила реакция еврейской части населения на это малозначащее событие, хотя орлов не вносили в храм.

Евреи возмутились появлению «языческих изображений» в священном городе. Через два дня более сотни иудеев пешком через горы и долины пришли в Кесарию и собрались перед нашим дворцом. Они требовали, чтобы ненавистные им орлы были убраны. Несмотря на то что воины окружили их с обнаженными мечами, евреи не расходились ни днем, ни холодной ночью, раскачивались и громко стенали. Пилат наблюдал за происходившим из дворца и сохранял терпение.

— Видимо, придется вызвать подкрепление, — сказал он мне.

— Нельзя убивать безоружных людей. Но я уже не могу выносить их стенания. Почему не убрать знамена? Тиберий сказал тебе, пусть они живут счастливо и в мире. Если ты пойдешь им на уступку, ты не подорвешь авторитет Рима. Евреи успокоятся, и нам будет спокойнее. Сделай это ради меня.

К моей радости, Пилат согласился, и я, стоя рядом с ним на балконе дворца, вздохнула с облегчением, когда он подал знак воинам. После шести дней мирного протеста евреи разошлись — они добились своего.

— Я не понимаю этих людей, — сказал Пилат, после того как толпа скрылась из виду. — Евреи просили римлян прийти сюда и уладить их разногласия.

— Я знаю, но это было давно. Отец говорил мне об этом, когда я была маленькой. Его дед служил при Помпее. Он умер, пытаясь уладить их споры. Но это дела давно минувших дней. Тех, кто призвал римлян, уже нет на этом свете.

— Их потомки должны быть признательны нам. Мы гарантируем им мир. Их раздорам положен конец, но они все равно готовы вцепиться друг другу в горло. У них свой суд, своя религия, они сами собирают налоги...

— Но мы тоже облагаем их налогами, — заметила я.

— Естественно. Это цена за стабильность. Разве мы можем отказаться от этого надежного буфера против Парфии? Евреям придется жить с Римом. Впрочем, как и другим народам.

Весной Пилат попросил меня сопровождать его в Иерусалим, куда он направлялся с инспекцией. Я согласилась, поскольку хотела увидеть легендарный Священный город. В древнюю столицу вела хорошая, отмеченная римскими мильными камнями, или столбами, дорога, построенная легионерами. В Кесарии к нам относились дружелюбно, всюду толпа встречала нас приветственными возгласами. Чем дальше мы удалялись от побережья на юго-восток, тем больше ощущалась недоброжелательность местных жителей. Неприязненное отношение к нам проявлялось на каждом шагу, я постоянно чувствовала на себе недобрые взгляды. Когда мы подъезжали к городу, я слышала за спиной злобный ропот. Я много путешествовала с Германиком, но нигде не происходило ничего подобного. Что все это значило? Зная, что Иерусалим славится своей древней историей, я ожидала увидеть город-космополит, где живут люди со своеобразным мировоззрением. Я же оказалась в захудалом городишке, расположенном в пустынной местности, обнесенном крепостной стеной и населенном ограниченными, любящими поспорить людьми, почти не скрывавшими своей враждебности.

Тем не менее у города была одна достопримечательность, известная на весь мир. Все, кому довелось посетить Иерусалим, с благоговением говорили о Храме. Когда мы приближались к цитадели, у меня захватило дыхание при виде громадного сооружения с массивными стенами и многочисленными портиками. Построенный из белого камня, Храм казался горой, покрытой снегом. Я хотела войти, но Пилат категорически возражал. Он считал, что все беспорядки начинаются с Иерусалима.

— Из дворца не выходи, — приказал он. Я с удивлением посмотрела на него. В таком тоне он никогда не разговаривал со мной, но потом его голос смягчился. — Для тебя там найдется много дел. Пусть город сам пожалует к тебе.

Разместившись во дворце, который Ирод приготовил для нас, я убедилась, что заниматься действительно есть чем. Беломраморный дворец с узорчатыми полами, выложенными агатом и ляпис-лазурью, с бьющими фонтанами, со сводчатыми потолками, покрашенными золотой и алой краской, с мебелью, инкрустированной серебром и драгоценными камнями. Много излишеств, решили мы с Пилатом, — что можно ожидать от этих варваров? Это такой темпераментный народ. Хорошо, что нам не придется долго оставаться в Иерусалиме, но все же мне там понравилось. Из дворца, расположенного на возвышенности, с одной стороны открывался красивый вид на город, а с другой — на тенистые сады.

Однажды утром мы с Рахилью наблюдали, как городские дома, построенные из серого камня, возникали из сине-черных теней ночи. Казалось, что всю восточную сторону города охватило пламя, когда первые лучи восходящего солнца упали на полированную золотую плиту наверху колонн в святая святых Храма.

— Что и говорить, он великолепен, — сказала Рахиль, когда солнце позолотило купол Храма. — И еще я помню, что он перестраивался при Ироде Великом. Армии Помпея...