Жена Пилата, или Тайна прокуратора

На второй день и на третий тоже погода не улучшилась. Поначалу мне казалась заманчивой идея поста, но потом он стал мне в тягость. Когда родители снова перешли к нормальному питанию, соблазнительные запахи, долетавшие с кухни Гебы, еще больше усилили мои мучения.

Пятый день, наверное, был самым тяжелым. Дождь, неотлучное сидение в четырех стенах действовали всем на нервы. Атмосфера в доме накалилась до предела. Мама, убедившись, что я не больна, сердилась, когда я не притрагивалась к еде. Я не знала, как объяснить причину, и просто молчала, тем самым лишь подливая масла в огонь.

— Перестань ломаться и ешь! — накинулась она на меня.

— Я не голодна. Сколько можно повторять одно и то же? — закричала я.

Отец не сдержался и прорычал:

— Да вы что, с цепи сорвались? Какая муха вас укусила?

Я вскочила и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Судя по звуку, тотчас донесшемуся до меня, мама сделала то же самое.

Ежедневные медитации не принесли успокоения. Наоборот, они усилили досаду, заставив меня сосредоточить внимание на пустом желудке.

— Сколько же еще может идти этот дождь? — буркнула я Рахили, когда в тот вечер ложилась спать.

— Кто знает, — ответила она. — У моего народа есть предание о человеке по имени Ной. В его времена дождь лил без конца сорок дней и сорок ночей.

— Все, хватит! Погаси лампу, — приказала я и повернулась к стене.

Хотя во время медитации на следующее утро никаких видений у меня не возникало, я утешалась мыслью, что половина поста позади. Дождь шел уже пять дней. Если бы произошло чудо и он продолжался бы еще столько же, я бы могла пройти обряд посвящения в адепты Исиды.

Все, казалось, изменилось во время буйства природы не только для меня, но и для всего нашего дома. Ливень уже не проклинали просто как досадное природное явление, нарушавшее привычный ход событий. К нему стали относиться как к ужасному бедствию. Слуги приносили домой подробности постигшего людей несчастья:

— Господин, обрушилась вся восточная стена рынка.

— Госпожа, большой корабль из Афин разбился о скалы у Фароса.

Как-то днем прибежала Рахиль и рассказала, что затопило дворец проконсула. Но, несмотря на хаос вокруг, наш дом не пострадал и все его обитатели были живы-здоровы. Все члены семьи занимались своими повседневными делами. А я сочиняла стихи и писала письма Марцелле. Папа распорядился принести ему кое-какие свитки из мусейона. К концу шестого дня он прочитал почти всю историю завоевания Персии Александром Македонским, написанную персидским историком. Маме с корабля доставили обратно ткацкий станок, и она начала ткать новый гобелен на египетские мотивы. Рахиль в порядке эксперимента делала соки из овощей. Некоторые из них были довольно вкусными.

По мере того как проходили дни, а небеса низвергали потоки воды, мной овладевало нарастающее чувство умиротворения и осознание цели. Без сомнения, этот ливень обрушился на землю по воле Исиды. И он будет продолжаться до тех пор, пока не исполнится желание богини.

На десятый день порывы ветра стихли. К четырем часам погода прояснилась, и дождь прекратился. Люди стали выходить на улицу, некоторые плясали и шлепали босиком по громадным лужам. Папа пошел совещаться с Германиком. Он вернулся домой радостный и объявил об отплытии, назначенном на следующий день.

— Всем быть готовыми, — распорядился он.

Снова собрали и упаковали пожитки. Несомненно, в течение суток мы выйдем в море. Но жрица сказала, что на десятую ночь за мной придет Тот.

Когда служительницы храма снимали с меня одежду, я думала о Диане. Не покарает ли она меня за отступничество? И что скажет папа? Его реакция меня страшила больше, чем кара Дианы. Стоя обнаженной и трясущейся перед жрицей, я озиралась по сторонам, как оказавшийся в ловушке зверь, но усилием воли я подавила в себе желание удрать.

Множество ламп освещали стоявшую в алтаре большую золотую чашу, из нее жрица отлила немного жидкости в кубок и подала мне. У меня тряслись руки, когда я поднесла его к губам. Сладкая жидкость оказалась неожиданно вкусной. Я пила и пила, пока не осушила кубок. По всему телу разлилась приятная теплота. Мне уже было безразлично, что я стою обнаженной. Через некоторое время я даже не отдавала себе в этом отчета. Окружавшие меня люди запели громче, усилились звуки барабанов и систрумов.

Жрица жестом позвала меня за собой. Через дверь в конце большого зала мы вышли в коридор, казавшийся бесконечно длинным. Голова была ясной, а ноги не слушались меня. Жрица отступила в сторону, и взору открылась лестница, спускающаяся в черную бездну. Жрица показала взглядом, что дальше я должна идти одна. Это — испытание?

Я стараюсь спускаться осторожно. Мраморные ступеньки стертые, влажные и скользкие. Куда они ведут? И сколько Же людей по ним прошло? Под ногами я чувствую воду. С каждым шагом она поднимается все выше, достигает мне до колен, а потом до бедер. Я оглядываюсь, но жрицу не вижу.