Жена Пилата, или Тайна прокуратора

Великодушие Тиберия насторожило Рим. Император завидовал военным успехам своего родственника и всеобщей любви, приобретенной благодаря победам. Единственное, что способно остановить преклонение перед героем, — возвращение его в столицу. Нужно устроить пышные чествования, словно бросив кость собаке, а потом назначить на какой-нибудь менее заметный пост на задворках империи.

Германик направлял одно послание за другим и просил дать отсрочку еще на год, чтобы завершить покорение германских племен.

Тиберий оставался непреклонным. «Твой триумф назначен на середину августа», — отвечал он.

Германик, отец, офицеры и большинство солдат пришли в уныние. А женщины не скрывали восторга. Рим представлял собой все, о чем можно только мечтать. Нас с Марцеллой увезли из столицы еще детьми, и сейчас я ко всем приставала с расспросами, но никому не было дела до меня.

Вскоре мы отправились в путь. По дорогам потянулась вереница колесниц, фургонов, повозок, лошадей. Нескончаемой казалась колонна легионеров. Ночью разводили костров не меньше, чем сверкало звезд на небе. Однажды перед рассветом мы с папой поднялись на вершину высокого холма, чтобы осмотреть окрестности. Глядя на огни в темной долине, я почувствовала, будто очутилась на Олимпе. Только боги могли такой видеть землю.

Ухоженные поля и небольшие города с планировкой по римскому образцу, с форумом, общественными банями, амфитеатром, стадионом сменились необжитыми, труднопроходимыми районами, когда мы начали пересекать Альпы. Даже в конце июля длинные языки снежных лавин спускались с гор. В плотной пелене облаков мы почти на ощупь пробирались у самого края пропасти. Однажды повозка с пленными германцами соскользнула в бездну, увлекая обезумевших от ужаса лошадей. В ушах еще долго звучали крики несчастных людей и животных.

В ту ночь мы разбили лагерь у храма Юпитера.

— Как вы можете жить здесь? — спросила я жреца, стоявшего у входа. — Это же край света.

— Но зато ближе к нашему богу, — ответил он. — Слышишь эти раскаты грома?

Яркая молния осветила полнеба, и земля задрожала. Я дала жрецу монету и вбежала в храм. Я ни на миг не сомневалась, что каждый, кто совершал с нами переход, сделал пожертвование. Упав на колени перед алтарем, я просила Юпитера, чтобы он сберег нас в трудном пути.

Ландшафт постепенно менялся, когда мы стали спускаться с гор. Остались позади заснеженные вершины и ледники. В долинах раскинулись обширные альпийские луга, встречавшие нас яркими красками, теплом и ласковым солнцем. Мы с Марцеллой любовались пейзажами, смеялись и веселились. -

Мама обняла нас:

— Любимые мои, это — Италия. Мы почти дома.

Рим ко многому обязывал, таил в себе соблазны, служил испытанием и сулил большие надежды. Узкие улицы наполнял особенный запах — Смесь ароматических масел, чеснока, специй, пота и фимиама. Они кишели бродячими музыкантами, нищими, писцами и сказителями. Я везде видела торговцев, они нараспев расхваливали свои товары. Носильщики, сгибавшиеся под тяжестью груза, бранили каждого, кто попадался на дороге. Почти все передвигались пешком, через городские ворота редко пропускали колесницы или повозки. Тех, кто мог себе это позволить, переносили в паланкинах, впереди бежали рабы и расчищали путь.

Даже в двенадцать лет я поражалась высокомерию столичных жителей, считавших себя людьми особого сорта. А как же иначе?

Зловонный, грязный, шумный и великолепный Рим был, по 22 словам мамы, центром мира, и любой человек ничего не представлял собой, если он здесь не жил. Сейчас, когда я увидела Рим, то поняла, почему маме не нравились ни Галлия, ни любое другое место.

Слезы радости текли из глаз, когда мы, как герои, вступали в эту славную столицу, а ее гордые жители приветствовали нас. Это моему дяде, любимому отцу и всем, кто служил под их командованием, воздавали почести. Еще за двадцать миль от города римляне стояли вдоль дороги, восторженно кричали и махали цветами. Мне казалось, что все население вышло встречать нас, У храма Сатурна возвели величественную арку в честь Германика. Толпа неистовствовала, когда наша триумфальная процессия проходила под ней.

Организуя шествие, Германии и отец продумали все до мелочей. Впереди шли гонцы с лавровыми венками, символизирующими многочисленные победы. Следом везли более сотни платформ, груженных трофеями, щитами и оружием, отобранными у германцев, потом — платформы с красочными полотнищами, на одних были изображены батальные сцены, на других — покорение германских идолов римскими богами. Потом ехала повозка с женой германского вождя и ребенком. Затем шла нескончаемая вереница закованных в кандалы пленников.