Жена пилота

 Мужчина выпрямился и указал на картину. Прежде Кэтрин не обращала на нее внимания.

 Красиво, не правда ли? Кто художник? — спросил он.

 Склонив голову набок, Кэтрин прочитала надпись на обратной стороне полотна:

 Клод Лэгне. Тысяча восемьсот девяностый год. Эта картина была куплена на распродаже в Портсмуте.

 Похоже на Чилда Хасана, — заметил мужчина.

 Кэтрин промолчала. Она не знала, кем был этот Чилд Хасан.

 Мужчина нежно провел пальцами по деревянной раме картины. Кэтрин вздрогнула, словно его пальцы коснулись не безжизненного дерева, а ее собственной плоти.

 Сколько она стоит? — спросил он.

 Сейчас посмотрю.

 Вместе они подошли к столику, на котором лежала учетная книга. Кэтрин была несказанно удивлена, когда узнала запрашиваемую сумму. Она даже почувствовала неловкость, но магазин, в конце-то концов, принадлежал не ей, а бабушке, поэтому Кэтрин не решилась сбавить цену.

 Когда она назвала стоимость картины, мужчина даже не моргнул глазом.

 Я покупаю ее.

 Он протянул деньги, а полученный чек небрежно засунул в карман рубашки.

 Заворачивая картину, Кэтрин сгорала от любопытства. Ей не давали покоя вопросы: «Чем он занимается? Почему в среду днем не на своей военной базе?»

 Чем вы занимаетесь? — не сводя глаз с погон на плечах мужчины, спросила она.

 Перевожу грузы, — сказал он. — У меня выдался свободный день, поэтому я взял напрокат машину в транспортном агентстве аэропорта и решил прокатиться.

 Вы летчик? — несмотря на очевидную глупость вопроса, спросила Кэтрин.

 Скорее я летающий водитель грузовика, — внимательно глядя на нее, ответил мужчина.

 Что вы перевозите?

 Погашенные чеки.

 Погашенные чеки?

 Она засмеялась, пытаясь представить самолет, доверху набитый погашенными чеками.

 Хороший магазинчик, — оглядываясь по сторонам, сказал летчик.

 Он принадлежит моей бабушке.

 Кэтрин скрестила руки на груди.

 У вас разноцветные глаза.

 Это наследственное. У моего отца были такие же.

 Мужчина помедлил.

 Оба глаза, если хотите знать, настоящие.

 Ага.

 У вас красивые волосы.

 Это наследственное, — съехидничала Кэтрин.

 Мужчина кивнул и примирительно улыбнулся.

 Сколько вам лет? — спросил он.

 Восемнадцать.

 На лице летчика появилось удивление.

 А сколько вам? — спросила Кэтрин.

 Тридцать три. Я думал…

 И что вы думали?

 Я думал, что вы старше.

 Между ними возник невидимый барьер в пятнадцать лет…

 Мужчина положил руку на учетную книгу и, глядя в глаза Кэтрин, торопливо заговорил:

 Я родился в Бостоне и вырос в Челси. Это бедный район. Попросту говоря, трущобы. Небезопасное место. Я учился в бостонской католической школе и в колледже Святого Распятия. Моя мама умерла, когда мне не исполнилось и десяти лет. Через несколько лет с отцом случился инфаркт. Закончив колледж, я был призван на военную службу. Из меня сделали военного летчика. Я побывал во Вьетнаме. Не женат и никогда не был. Сейчас я ни с кем не встречаюсь. Живу в Тетерборо. У меня однокомнатная квартира. Она слишком маленькая. Я…

 Не так быстро, — прервала его Кэтрин.

 Я хотел, чтобы между нами не было тайн.

 С ясностью, редкой в ее годы, она поняла, что ситуация полностью находится в ее руках. От нее зависит, сжать ли руку и поймать шанс, предоставляемый ей судьбой, или открыть ладонь и позволить птичке улететь.

 Я знаю, где находится Челси, — сказала Кэтрин.

 Прошло десять секунд… Двадцать… Они молча стояли в жарком полумраке магазинчика. Кэтрин знала, что мужчина хочет прикоснуться к ней. Даже через разделявший их прилавок она ощущала жар, исходящий от его тела.

 Боясь себя выдать, Кэтрин старалась дышать ровно и спокойно. С трудом она сдерживала предательское желание зажмуриться.

 Здесь жарко, — сказал мужчина.

 На улице настоящее пекло.

 Не по сезону.

 Да, слишком жарко для начала июня, — согласилась Кэтрин.

 Не хотели бы вы куда-нибудь съездить? — предложил он.

 Куда?

 Не знаю. Просто прокатиться…

 Кэтрин посмотрела ему в глаза. Мужчина улыбнулся…

 Они поехали на пляж и искупались, не снимая с себя одежды. Вода была прохладной, а воздух — горячим, что создавало ни с чем не сравнимое, приятное ощущение. Джек окончательно испортил свою одежду. (Потом ему пришлось позаимствовать запасной комплект у приятеля.) Выйдя наконец из воды, Кэтрин застала летчика стоящим на берегу. Его руки были засунуты в карманы брюк, а под мышкой было скатанное в рулон одеяло. Мокрая одежда свисала, словно тряпье, а некогда белая рубашка посерела…

 Они лежали на одеяле, расстеленном на песчаном берегу. Кэтрин дрожала, прижимаясь к его мокрой рубашке. Мужчина осыпал ее губы поцелуями. Пока пальцы одной руки безостановочно играли с ее волосами, вторая рука без спросу проникла под ее безрукавку, лаская и поглаживая девичий животик. Кэтрин казалась себе потерянной и беззащитной перед лицом нахлынувших на нее чувств.

 Она накрыла его руку своей. На ошупь его кожа была теплой, шершавой, покрытой тонким слоем прилипших к ней песчинок.

 Счастье.

 «Я счастлива», — поняла Кэтрин.

 Это было чистое, ничем не омраченное счастье.

 «И это только начало», — подумала она.