Жена полковника

- Что же вы тут сидите? - укоризненно закричал он, подходя. Разрешите представиться. Полковник Канониров. Я ему всегда говорил, что вы найдетесь. Я так и знал. Знаете, до чего я рад! Просто до невозможности, он нагнулся, полуобнял Шуру за плечо, поймал и поцеловал ей руку. - Ужасно рад. Большой праздник. Это необходимо отметить. Но что вы тут сидите? Немедленно идемте со мной, сейчас все будет устроено. Вещи есть? Пожалуйста. Нет? И не надо. Вещи ерунда. Вещи у нас будут. Главное, ведь вы вот нашлись, отыскались. Я невероятно рад. Самое замечательное, что я ведь всегда ему это говорил...

Шура, вопросительно глянув на мужа, позволила Канонирову подхватить себя под руку и увлечь к широкой лестнице. По пути полковник Канониров перегнулся через барьер к дежурному и вполголоса весело спросил:

- Так номеров нет, что ли? В таком случае имейте в виду: полковник Ярославцев с женой будут жить у меня в номере. А я все равно завтра выбываю. Переночую у моего адъютанта.

В номере у полковника Канонирова сперва показалось чистенько, пустынно и голо. Едва успев войти, полковник одной рукой помог Шуре снять ватник, другой включил электрическую печку, тут же подвинул Шуре кресло, направил струю теплого воздуха ей на ноги и, еще не успев покончить со всем этим, закричал адъютанту:

- Сеня, о чем ты думаешь? Почему отсутствует колбаса?

Адъютант быстро нагнулся и потянул из-за дивана увесистый кулечек, стукнул твердой колбасой об стол и весело ответил:

- Колбаса присутствует, товарищ полковник.

- В таком случае почему же она, такая невежа, присутствует в неразрезанном виде?

- Колбаса уже режется. Консервы открываются.

Шура, улыбаясь, переводила глаза с одного на другого. Ей очень нравился лобастый полковник Канониров, мгновенно наполнивший своей кипучей деятельностью всю комнату.

- Долго. Медленно. Вяло функционируете! Не знаю, что с вами делать, лейтенант! - покрикивал полковник и тут же, показав Шуре глазом на адъютанта, шепнул: - Вообще говоря, изумительный парень, знаете ли. Огонь. Золото!.. Ну, опять заснули там, лейтенант?

Согрев около печки ноги, Шура ушла мыться в ванную комнату. Из крана в белый фаянсовый умывальник полилась вода. Сперва холодная, потом тепловатая, наконец почти горячая. Шура подставила застывшие руки по локоть под горячую, тугую струю, медленно поворачивая их со вздохом наслаждения.

В комнате рядом звенели чайные стаканы, передвигались кресла и непрерывно слышался напористо-добродушный голос полковника Канонирова, забрасывавшего вопросами Шуриного мужа. В дверь из коридора постучали, и Шура, все еще не в силах вынуть блаженно отдыхающие в теплой воде руки, услышала в прихожей взволнованный голос Кастровского.

До нее сквозь шум бегущей воды донеслось:

- ...Полковник, дорогой мой... а где же она?..

Шура, задыхаясь от нетерпеливой радости, не успев вытереть руки, локтем распахнула дверь из ванной, и Кастровский, обернувшись, швырнул на пол чемодан, который нес в руке, и бросился обнимать Шуру.

Смеясь и гладя его по волосам, Шура все время почему-то повторяла: "Ну, подожди, у меня же мокрые руки..." - и этими мокрыми руками гладила его по голове, торопливо и крепко прижимая, как будто это она его успокаивала.

Наконец Кастровский выпрямился:

- Прошу прощения... Дело в том, что мы ведь считали... мы должны были считать, что Шурочка... да не все ли равно, что мы, дураки, считали... извините, я с остальными даже поздороваться не успел...

Стол, аккуратно и бездарно симметрично, по-мужски накрытый, был уже готов.

Чемодан, который притащил с собой Кастровский, был Шурин чемодан, вывезенный им при эвакуации с некоторыми другими случайными и по большей части не самыми нужными вещами.

Шура откинула крышку, и на нее пахнуло забытым домашним запахом. Она стала на колени и начала осторожно перебирать своими потрескавшимися, огрубевшими пальцами сложенные в чемодан прежние платья, слишком легкие и яркие, чтобы хоть одно из них надеть на себя сейчас.

В конце концов она выбрала одно старенькое платьице, но, и в нем чувствуя себя не совсем ловко, накинула сверху старый вязаный платок. Когда она заняла приготовленное ей место во главе стола, полковник Канониров потребовал, чтобы она сама всем разлила чай, и выпил стаканов восемь, не уставая восторгаться тем, что наконец-то довелось попить чайку в настоящей "домашней обстановке".

У Шуры слипались глаза. Ей было как никогда тепло и уютно, немного кружилась голова от света и шума. Она полудремала в кресле, не выпуская из рук ладони мужа...

Прощались поздно. Кастровский провозгласил последний тост, закончив его словами:

- "Мы увидим еще небо в алмазах!"

А полковник Канониров с силой воскликнул:

- Вот это совершенно точно! - и, бросив взгляд на усталое лицо Шуры, собрался уходить, на ходу оглядываясь и махая рукой.

Остальные тоже на цыпочках поспешно ушли, осторожно притворив за собой дверь.

Шура сонно помахала им вслед, улыбаясь, и немного погодя что-то невнятно пробормотала, продолжая улыбаться.

- Ты что? - спросил ее муж.