Жена помещика Третюхина (СИ)

Жена помещика Третюхина (СИ)

Очередной летний день, расположенный где-то в конце июня не задался с самого утра. Дождь начался еще ночью и не мог никак прекратиться, он то шел как из ведра, мощным потоком, то моросил, создавая видимость затишья. Бегущие облака периодически сгущались, как будто останавливались, наткнувшись на заоблачное препятствие, накапливались до тех пор, пока вокруг темнело, словно наступил вечер и потом начинался сильный ливень. В это время птичий гомон, раздававшийся из приусадебного парка, затихал, так как птичьим связкам не хватало мощи перекричать шум льющейся воды. Небесной жидкости вылилось на землю настолько много, что грунтовые дорожки покрылись сплошь глубокими лужами и в таком состоянии держались до нового ливня. Сверкнуло, ударила молния, и раскатистый гром разорвался эхом по окраинам. Такое событие не могло пройти без внимания со стороны человеческого любопытства. На открытой веранде второго этажа загородного особняка открылась дверь, и на нее вышел мужчина с фарфоровой чашкой горячего кофе в правой руке и соответствующим блюдцем в левой.

- О, что творится, прорвало там что ли? – Обращаясь к силам природы, спросил человек с кофе.

- Так ведь зима была малоснежной. Вон, воды в пруду меньше обычного, - ответил женский голос с первого этажа, поджидавший такого вопроса.

- Ну, теперь с лихвой наполнится, еще черпать придется. – Дополнил еще один голос, но теперь мужской также снизу.

- Эх, в пользу бы эту воду, а то ведь так в землю уйдет и с концами, - сказал все тот же женский голос с первого этажа.

- В пользу, говоришь? Это надо бы обдумать. – Ответил мужчина с кофе и скрылся за дверью в дом.

Помещик Егор Аристархович Третюхин был отставным офицером, находившимся на заслуженном отдыхе. В этом году ему пошел шестой десяток лет, но это ничего для него не значило. Он был по-прежнему полон сил, обладал живым рациональным умом и еще мог задать жару любому, кто его моложе. Всему виной долгая служба в армии, на которой разгульная жизнь не приветствовалась, а режим был важнее всего. Однако в последние годы гражданская жизнь расслабила военную выправку, ремень на брюках стал застегиваться на последнюю дырочку, сон стал длиннее, еда сытее, а чувства тоньше. В прежние годы Егору Аристарховичу было не до сентиментальностей, смерть подстерегала его на каждом шагу. Он уходил на войну вместе с боевыми офицерами, командовал полком, доказывал свою честь в дуэлях и драках, но остался жив и почти невредим. Почти, если не считать, его нынешней жены Натальи Павловны, доставлявшей мучительные страдания, как в прежние времена, так и теперь.

Несмотря на дождь и уныние, Егор Аристархович собрался духом написать очередное ответное письмо своей жене, которая мучилась от одиночества в этом же доме в своей комнате. Такой письменный способ общения супруги выбрали давно, для чего в фойе стояли два скворечника с откидывающимися крышами - один для Егора Аристарховича, другой для его жены. Наталья Павловна тоже упражнялась в литературных оборотах на бумаге, она презирала своего мужа за недостаточное внимание к себе и отсутствие социальной городской жизни. Она писала ему ответные письма с признанием в оскорблении ее женских чувств, скупости слов восхищения в приусадебном парке во время прогулки, а также хандрой после полугодового отсутствия выезда в город. Егор Аристархович, будучи в чине капитана, встретил Наталью Павловну в борделе, где она работала исключительно со знатной публикой. Спустив свое жалование на бесценные ночи с этой женщиной, он вдруг понял, что лучше, чем Наталья Павловна никого на свете нет, и сделал ей предложение о замужестве. Лучше рай в шалаше, чем скотская жизнь, решила Наталья Павловна и быстро согласилась. Амбициозный молодой офицер с взрывным характером полюбил ее сущность, характер и еще маленькую душу. Постоянное его отсутствие на войнах нисколько не мешало жить его жене в свое удовольствие и тратить офицерские деньги на исполнение желаний. Так и жили от войны до войны, то вместе, то врозь. Заниматься прежним ремеслом Наталье Павловне строго запрещалось, таково было условие мужа, но соблазн подзаработать пару банкнот, чтобы скрыть излишние растраты во время долгого отсутствия супруга, иногда вынуждало ее на семейное преступление. Если Егор Аристархович по возвращению из долгого отсутствия узнавал о разврате, то устраивал дуэли с любовниками и обязательно побеждал, наказывал, осуждал, в конце концов, просто перевез суетную женушку в свое загородное имение и оставил на поруки управляющему и слугам. Когда провинциальная жизнь усмирила Наталью Павловну настолько, что задушило в ней радость от общения с мужем, с соседями, даже со слугами, то она впала в депрессию и за это винила во всем одного Егора Аристарховича. С тех пор и началась у них неудовлетворенная жизнь, потухшие чувства и бесконечные письменные обвинения в собственных неудачах.