Жена поневоле

— Браслет, Эрика. Тот, что я подарил тебе и просил не снимать. В нём отслеживающий маячок, — улыбается Дамир. придавая лицу извиняющееся выражение. — Я был на совещании, с выключенным телефоном. И только спустя пару часов узнал, что тебя похитили. Сигнал пропал в окрестностях клуба. Я сразу понял, что тебя утащили именно сюда. Не знал, кто именно. На парковке не было камер… Пришлось прибегнуть к помощи брата, моих людей не подпустили бы и на километр к клубу.

Он объясняет мне всё и постоянно дотрагивается — кончиками пальцев, губами, щекой. Нежно обнимает, но я чувствую в нём желание сдавить в объятьях до звонкого хруста, чтобы убедиться, что я рядом.

— Теперь никуда. Никогда. Без меня. Ясно?

— Я с тобой, Дамир. Я больше не убегу и не буду пропадать, не сказав, куда еду, — обещаю, отставив кружку в сторону. Обнимаю своего мужчину, глажу пальцами его суровое лицо, застывшее в маске беспокойства за меня и наших малышей. — Люблю тебя. Люблю…

Я начинаю целовать его упрямые, жёсткие губы. И только потом Дамира немного отпускает. Он всё ещё давит рельефом сильного тела. Не может не давить — это его порода, исконно мужская и доминирующая, прогибающая под себя.

Мне нравится быть маленькой и слабой в его руках, чувствуя себя защищённо.

— Остаётся ещё одно. Только тебе решать, что с ним делать, — добавляет Дамир.

Он предлагает мне ладонь и уводит. Я знаю, что он мне хочет показать. Вернее, кого.

Эда опустили на колени. У него разбитое лицо, покрытое кровью. Она стекает по подбородку, пачкая светлую ткань рубашки.

— Одно твоё слово, Эрика, и от него не останется даже кучки пепла.

Я теряю слова, разглядывая побитого Эда. Его светло-зелёные глаза едва виднеются из-за опухших век. Эд скользит по мне почти равнодушным, потухшим взглядом. Он считает, что для него всё кончено. Не без оснований, должна сказать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я хочу, чтобы его засунули в самую тёмную и вонючую камеру. На всю его оставшуюся жизнь.

Смотрю на Дамира с просьбой. Он бы решил проблему иначе. Так, чтобы у Эда больше не осталось ни единого шанса на жизнь. Но я не могу так поступить с Эдом. Несмотря ни на что, он остаётся моим братом. Моим близнецом. Я не хочу, чтобы его смерть была на моей совести.

— Хорошо. Пусть будет так. Уведите.

Мы покидаем это место. Когда машина отъезжает на приличное расстояние, я вижу в зеркалах заднего вида разгорающееся зарево пожара. Багратов решил уничтожить даже малейшее воспоминание о том, что пришлось пережить мне. Я устраиваюсь в его объятиях поудобнее, напитываюсь его силой и уверенностью. Он придаёт мне силы и каждым движением показывает, что готов оберегать от всего.

Я вымоталась за этот долгий и длинный день. Проваливаюсь в топкий сон, как Алиса в кроличью нору, и просыпаюсь лишь, когда Багратов опускает меня на кровать в нашей спальне.

— Ты проснулась. Я был неосторожен?

— Я слишком долго спала.

Я встаю, вытягиваясь всем телом, и начинаю раздеваться, замечая, как в тёмном взгляде мужа собирается грозовой шторм.

— Что ты делаешь?

— Хочу принять душ и смыть с себя все негативные впечатления…

Подхожу к мужу, проводя ладонями по широкой груди. У него ускоряется пульс, и захват пальцев становится почти безжалостным, когда я распускаю ряд пуговиц на его рубашке и прижимаюсь губами к разгорячённой коже.

Вдыхаю терпкий, мускусный запах любимого мужчины и обвожу языком контуры шрама, рядом с сердцем. Тот выстрел мог стать смертельным. Пуля едва не задела сердце. Оставляю дорожку поцелуев на его груди, как многоточие со смыслом, способным увести нас за грань приличия. Потом разворачиваюсь и иду в душ.

Он пойдёт за мной следом?

Да.

Слышится шорох снимаемой одежды. Через секунду в душе становится мало свободного места, и воздух превращается в горячий пар не только из-за включенной воды. Мы вдвоём начинаем пылать, согревая друг друга и загораясь ещё больше. Ещё жарче. Ещё откровеннее.

С ним я почувствовала себя всем: желанной, любимой, обожаемой. Той, которую боятся потерять, и готовы пойти на всё, даже на перемирие с братом, с которым давно ведётся вражда. Скоро я стану мамой, и это тоже благодаря Ему. Моему Единственному Мужчине.



Эпилог

— Ты уже выбираешь цвета?

Дамир опускается на диван рядом со мной. Сначала он привычным движением запрокидывает мою голову, чтобы впиться требовательным поцелуем в губы, и только поймав ответную дрожь, ослабляет напор. Его язык затейливо вырисовывает спирали у меня во рту. Я начинаю терять связь с действительностью. Всё распадается на отдельные части и становится неважным. Муж отстраняется от меня с потемневшим взглядом, слишком говорящим, чтобы проигнорировать его послание.

— Я хотела определиться с цветом для детской, — говорю ослабевшим голосом.

— Успеешь.

Ворох каталогов отправляется на пол, Дамир задирает мою блузку, покрывая живот летящими поцелуями. Он стремится увести их ниже, чтобы заставить меня окончательно потерять остатки разумных мыслей. Но замирает и начинает гладить округлившийся живот.