Жена поневоле

Нинель Лав Жена поневоле

1 Понедельник

«От сумы, да от тюрьмы — не зарекайся…»

Громкие музыкальные трели, нарушая предрассветную тишину летнего утра, разбудили спящую, московскую квартиру.

Открыв глаза, Ларион, недовольно поднявшись, взял в зубы со столика мобильный телефон и пошел в спальню.

Ах, как не хотелось ему будить ее сейчас, уставшую от ежедневной суеты, уснувшую далеко за полночь, но долг есть долг!

Почувствовав прикосновение, Кира открыла глаза, удивленно посмотрела на Лариона и взяла из его пасти телефон.

— Слушаю вас, — сонно произнесла она и, прикрыв рот рукой, сладко зевнула. — Говорите.

— Слава Богу, ответила! Срочно приезжай ко мне! Случилось несчастье… — хриплый голос подрагивал в телефоне, мужчина спешил, комкал слова, тщетно пытаясь унять внутреннюю дрожь, — я, кажется, убил ребенка…

Борясь с дремой, Кира смотрела в потолок, пытаясь узнать голос мужчины, позвонившего в столь неурочный час, но, когда до нее дошел смысл произнесенных им слов, подскочила в кровати.

— Что за идиотские шутки? — возмутилась она — от такого черного юмора сон пропал. — С кем я разговариваю?

— Не узнаете, Кира Дмитриевна? — с горькой иронией спросил мужчина.

И Кира узнала, и удивилась — Вячеслав Львович Бурмистров — один из владельцев крупного банка, два месяца их, можно сказать, шапочного знакомства, созванивались они всего пару раз.

А вот с его телохранителем Николаем она общалась: он рассказывал новости, веря, что именно она — Кира Дмитриевна Чичерина принесла ему удачу, хотя на добрую фею Кира была совершенно не похожа: обыкновенная женщина бальзаковского возраста с кучей личных проблем и двумя дочерями-подростками со своими кучами проблем.

— Это вы, так шутите, Вячеслав Львович? Или что? — взяв с тумбочки недавно подаренные часики из розового золота с крошечными бриллиантиками, Кира поднесла часики к глазам — без четверти три!

— Мне, Кира, не до шуток! Закончилась моя спокойная жизнь! У меня мало времени и поэтому отнеситесь к моим словам серьезно: я сказал вам правду — в моей спальне на кровати с ножом в груди… и кто это сделал, я не знаю…

— Если все это правда, вам надо срочно вызвать своих адвокатов и сообщить о случившемся в полицию…

— Сообщить в полицию? Ты наверно шутишь, — перейдя на «ты», мужчина невесело усмехнулся. — С полицией мы потом как-нибудь разберемся, а сейчас для меня важнее, чтобы ты приехала ко мне домой и помогла — другого выхода из этой ситуации я не вижу.

Почувствовав волнение хозяйки, Ларион положил лапу на ее руку. Его длинная, рыжая шерсть мягкой, щекочущей волной коснулась человеческой кожи. Кира погладила его по голове.

— Хорошо, — покладисто согласилась Кира. — Но мне кажется, вам лучше…

Но Вячеслав Львович слушать ее советы не стал — он, вообще, к женским советам относился с большим пренебрежением.

— Приезжай, на месте все решим, — перебил он и отключился.

А Кира сидела в кровати, сжимая в руке телефон, гладила собаку, справляясь с потрясением от услышанного признания.

Ужас какой!

В том, что ее знакомый банкир был способен на убийство, Кира, ни сколько, не сомневалась — бизнес дело жестокое, а бизнес, в котором крутятся большие, ну, очень большие деньги, и подавно.

Его неожиданное признание заключало в себе столько вопросов, что голова у Киры шла кругом.

Откуда взялся этот ребенок в доме Бурмистрова (он не женат и детей у него нет! или есть?)?

Как можно сомневаться в своих действиях? А Вячеслав Львович явно сомневался в содеянном, и этому было только два объяснения: либо он был в таком состоянии, что не помнил, что творил, либо он этого просто не делал.

Если он это сделал, то зачем? Зачем богатому, публичному человеку убивать кого-то самолично (если только не из чувства удовлетворения или мести), когда можно избавиться от человека, заплатив киллеру за «грязную работу».

Но убийство ребенка? Это уже ни в какие рамки!

На лицо была какая-то маниакальная, педофильская агрессия! Агрессия кровавая и безжалостная, на которую Вячеслав Львович был не способен!

Не способен, не в силу своих физических возможностей: плотному, хорошо тренированному мужчине выше среднего роста легко справиться с ребенком, а в силу своей индивидуальной непереносимости крови!!!

Кира знала об этой индивидуальной особенности организма Бурмистрова — от вида даже слабого намека на кровь Вячеслав Львович бледнел, закатывал глаза, ноги его подкашивались, и его приходилось поддерживать и приводить в чувство. Поэтому его признание и вызывало у нее столько сомнений.

Если же он этого не делал, то кто сделал?

И почему в его доме? В его кровати?

Но даже если допустить, что Вячеслав Львович все-таки виновен в содеянном преступлении (под влиянием алкоголя или наркотиков человек способен на такое зверство), то, причем здесь она?!

Она не имеет никакого отношения ни к правоохранительным органам, ни к криминальным структурам. В этой ситуации ему скорее требуется человек, который скроет совершенное преступление и профессионально уничтожит следы оного. Она этого делать не умеет… И становиться соучастником преступления не станет!